Книга прошелестела:
— Пришелец из доселе несвязанного с этим мира, агрессивен, не способен на контакт.
За спиной свернувшегося в клубок человека поднималась несоразмерно большая драконья тень. Он поднял голову, хрипло заклекотал что-то похожее на «вейл, вейл…» Потом закрыл глаза, и отвернулся к стене.
— Замучаемся адаптировать, — вздохнул Тень. — Вернем обратно.
— Это того стоит… — уверила его Малевин.
Она много еще хотела чего добавить, но всяким там путешественницам во времени слова не давали, язык намертво прилип к небу. Что ж, не словами так делами будет помогать Малевин наступлению светлого будущего. Вейл ходил за Малевин по пятам. После того, разумеется, как Малевин сумела его уговорить носить одежду. Он научился говорить: «Что это», и послушно повторял услышанные ответы.
Они с Раэлом были словно две стороны одной медали: чем дольше король жил будучи вампиром на вечном голодном пайке — а отсутствие человеческой крови и человеческих же душ было для него голодным пайком, тем меньше эмоций у него оставалась. Даже злость исчезла. Та самая злость, которая заставляла его сгибать и разгибать железную кочергу по сотне раз за ночь. Та самая, которая не давала ему проводить советы без того, чтобы не исцарапать ногтями подлокотники кресла…
Теперь ему действительно не требовалось присутствие Малевин в качестве щита между ним и миром. Они подолгу беседовали, иногда к ним присоединялся Атристир, раз или два в неделю приезжавший к брату в обществе пары-тройки дворян, которым Раэл доверял. Через них он управлял государством почти не появляясь в столице.
Иногда он исчезал из замка, уходил куда-то вместе с Тенью, возвращался страшным, бледным, возбужденным кровью убитых им вампиров. Запирался в башне, сидел там по несколько суток безвылазно. Даже с Малевин разговаривал через дверь.
Она выходила к советникам, или к гонцам, прибывшим из разводила руками
— Его величество не может вас принять.
Атристир делал первые робкие шаги на ниве правления. Хотя его, конечно, мало кто принимал всерьез. По настоянию раэла его Атристира короновали, почти тайно. теперь в Хоккате было два короля.
Так вот… Вот что было общим для Вейла и Раэла. Оба они были чего-то лишены. Или думали что лишены. Один как заведенный твердил чуть что: Я машина для убийств, я лишен чувств, убейте меня… Другой, едва научившись строить предложения, тут же спросил, глуп ли он. Причем глупым он счел себя только потому, что не знал, отчего светит солнце, и как летают птицы…
