– Вера, время уже к восьми идет, кажется, дядь Толя уже не придет, постарайся поспать, – сказал Лев, нежно погладив жену по волосам.
***
Женька вылетел из подъезда. Злобно глянул на рабочих, но ничего говорить не стал.
«Машину так не ставь!» – было выведено пальцем на его пыльной старенькой приоре.
– Ставил и ставить буду, – подумал Теплов. Крутанул ключ зажигания, раздался характерный треск, аккумулятор был разряжен. Женька отчаянно улыбнулся кому-то не видимому. Подумалось: «А ведь обещался сегодня не нервничать, ну видимо не судьба». Он последнее время часто срывался, на взводе мог накричать на мать, съязвить кому-то в очереди или нахамить на дороге, Жене хотелось бы научиться быть счастливым. Парень задумывался, может быть он не чувствовал бы себя униженным, если, допустим, жил в другой исторический период или родился в более обеспеченной семье. Теплов ощущал потерянность, не заметил того момента, когда разучился смотреть вверх и видеть чудеса. У Женьки не было ответов, он не был бездельником, но был нищим. У парня были друзья, но ощущал он себя одиноким, вроде бы глобальные проблемы обходили его стороной, но всякие мелкие неприятности липли, как назойливые насекомые. Он заходил в соц. сети и не переставал удивляться – «Неужели я только один не успеваю жить», – вздыхал Теплов, рассматривая ленту популярного мессенджера. Его знакомые, судя по фотографиям, не работали, ему казалось, что все вокруг путешествуют, ходят на пикник, завтракают в ресторанах, все, кроме него, конечно, ездят на иномарках, и только он, Теплов, донашивает чью-то «приору».
***
В подвале, где укрывалась семья Таций было сильно влажно, его периодически подтапливало, это происходило при дожде. Два раза пришедшая вода смыла таз, который служил туалетом, нечистоты разлило по земляному полу, но к запаху они уже привыкли и как могли поддерживали чистоту. Убранство было небогатое, что-то наподобие топчака, который смастерил дядь Толя и большой деревянный ящик, служивший столом, который всецело понадобился только один раз, когда Анатолий Борисович притащил откуда-то пол арбуза. Арбуз был большим праздником, ведь рацион семейства был весьма скудным. Это заключение превратилось в борьбу за их жизни, семья понимала это из рассказов Рыкова, знавшего про казни Еврейских семей.
Какой-то порыв неведомой силы нежности охватил Леву, стоят на коленях перед импровизированными нарами он с надрывом обратился к сидящим на них Вере и Косте.
