Трип пошагал обратно к своему рабочему месту, улыбаясь мне так, будто знал какую-то большую тайну. Возможно, мне нужно стереть эту улыбку с его лица. Отлично, я вернулась в режим агрессивной суки.
Менее чем через десять минут вошел Мэйс. Он прошел мимо стойки так, будто владел этим местом. Эта неизменная наглая улыбка на его лице, даже невзирая на мое критически-раздраженное состояние, была тем еще зрелищем. Потертые темные джинсы низко сидели на его бедрах, приталенная белая хлопковая рубашка плотно облегала его крепкую грудь и руки, его челюсть покрывала легкая щетина. Будь он проклят за то, что заставлял мою кровь кипеть, а мои женские прелести сжиматься. Почему мои гормоны не могут быть заодно с моим настроем?
— Привет, котенок, прекрасно выглядишь сегодня.
Фу, он просто не мог завязать с этим сентиментальным дерьмом. Может, мне следует сделать тату на глазных яблоках ему вместо Трипа?
— Я не котенок. Почему ты здесь? — спросила я прямо, перейдя сразу к делу. Я не хотела быть грубой, но он играл на моих последних оставшихся нервах.
— Не будь такой, кексик. Я принес тебе обед. — Он улыбнулся и положил коричневый пакет с ланчем на мой рабочий стол. — Наслаждайся обедом и убедись, что ты все съела. Ты должна держать себя в форме, тыковка.
Я слышу, как Трип и Реми хихикают где-то за моей спиной, не то надо мной, не то над тем дурацким тоном, каким Мэйс обращается ко мне, — не уверена. Мейс поцеловал меня в кончик носа, помахал на прощание ребятам и вышел через входную дверь.
— Ешь, тыковка, — издевается Трип, шлепаясь на свое кресло и обращая внимание всех ко мне. Любопытство взяло верх, и я открыла пакет, выложив содержимое. Яблоко, пакет сока, батончик Твинки, пакетик конфет в форме сердечек и что-то, упакованное в вощеную бумагу. К этому моменту оба парня были в истерике. Игнорируя их, я стала читать надпись на обертке.
«Люблю тебя, детка. Это маленький подарочек, чтобы показать, как много ты для меня значишь.
Ты мой солнечный свет, мой единственный лучик солнца,
Ты даришь мне радость, когда небо затянуто тучами,
Ты никогда не узнаешь, милая, как сильно я тебя люблю,
Пожалуйста, не лишай меня солнечного света (прим. пер. цитата из песни Johnny Cash — You are my sunshine).
Со всей любовью, Мэйс.»
Что, черт возьми, не так с этим мужчиной?
Я почувствовала, как мои брови сошлись на переносице, когда открыла сверток. Он ебанулся на всю голову. Официально. Мэйс сошел с ума. Трип катался по земле, держась за живот от хохота. У Рэми из глаз текли слезы, а я сидела с бутербродом с арахисовым маслом и сендвичем с желе, нарезанными сердечками, в руках. Против моей воли, сердце переполнили чувства; он действительно прилагал усилия, нелепые усилия, но в то же время и довольно милые.
