Полька гордо вскинула подбородок, поджала губы, расправила плечи.
— Поль, я так не могу. Нет… Неправильно все.
— И даже подумать не хочешь?
Несчастной женщины, которая от одинокой жизни собралась делать ЭКО, как не бывало. Передо мной стояла настоящая императрица, шальная, способная взглядом стереть в порошок любого.
— Прости. У меня даже представить это не получается. Дети, я… И мыслей никогда не было таких. Я ведь…
— Ясно.
Прерывая мою пламенную речь, красивая женская ручка прочертила в воздухе дугу.
— Спасибо, что сообщил сразу и не стал тратить мое время.
Пока я придумывал, что еще сказать, Поля изящно развернулась на своих каблуках и, виляя роскошным задом, отправилась прочь. На выход из театра.
Уплыла, как каравелла. Недоступная. Заставляющая мужиков шеи сворачивать в свою сторону. И пробившая очередную дыру в моей голове.
Возможно, не одну. За грудиной тоже подозрительно начало болеть, а горло драло от желания залить в него чего-нибудь жидкого, и чтобы градус был не меньше сорока.
Отлично сходил в театр. И потрахался тоже хорошо. Церебрально. С приходом. С отключкой. До сжавшихся в грецкие орехи яиц и звенящей пустоты между ушей.
Годы шли, а в Питере ничего не менялось. Он так же упорно делал из меня алкоголика и кастрировал без ножа острым язычком одной зеленоглазой ведьмы.
Кто любимчик города на Неве? Это я!
Глава 14. Одинокий носитель генофонда
Плодиться и размножаться — это хорошо.
Но как же внутренний мир
и тонкая душевная организация?
Леха
Досматривать спектакль я не стал. После феерического облома с Полиной возвращаться в зрительный зал не было ни смысла, ни желания.
Вместо этого я ушел туда, куда звала душа. В бар. В метрах двухстах возле театра нашлось вполне приличное местечко, а бармен у стойки с одного взгляда понял, что именно мне нужно и в какой дозировке.
Это было уже привычное начало вечера. Снова впахивал не член, а печень. Только теперь не стояло вопроса «Как быть?». Ставки я знал, карты соперника тоже, и вышел из игры по собственной доброй воле.
А мог бы иначе? Я — и вдруг отец… Да не просто чей-то, а Полиного ребенка. Как удар по темечку!
Предложение казалось настолько диким, что даже фантазия тормозила. Не мог я такого представить. Ее с собой — да. Три недели, может, больше. Загадывать наперед с Полей было невозможно. Но вот так, сразу с третьим… сделанным как лабораторный опыт — из пробирки…
Сверху, видимо, решили поиздеваться надо мной. Привязать к женщине, которую любил много лет, но так и не дать почувствовать, как это — быть с ней. Нормально вообще?
