— Не забудь приготовить что-нибудь на обед. Я так думаю: когда мы вернемся, наши желудки будут урчать почище волчьих. И вот еще: если увидишь, что из ущелья появился кто-нибудь, кроме нас, — убей!
Возница побледнел, но горячо заверил, что так и сделает. А хмурый Мигель не преминул добавить свою ложку дегтя в бочку меда:
— Береги свое брюхо, пузырь. Того и гляди, продырявят. Небось столько сала вытечет, что можно будет месяц каретные фонари заправлять.
Муньос собрался окрыситься, но дон уже кивнул головой и, увлекая за собой слугу, поскакал туда, где открывалась мрачная пасть каменистой теснины.
* * *
Клубящиеся в сыристом воздухе космы тумана к тому часу уже всецело объяли ущелье и, сдавленные отвесными скалами, лениво тянулись ввысь. И чудилось, будто мятежное сонмище фурий и демонов кружилось в нем в колдовском приплясе, поджидая заблудшую жертву.
Там, на одной из гранитных круч, сфинксом застыл всадник. Немой и неподвижный, он был нереален, подобен призраку, сотканному из тумана и мглы… Ветер завывал в длинных лохмотьях его одежд и спутанной гриве коня. Лик пришельца был обращен к долине, туда, где за жерлом ущелья земля резко, под наклоном, уходила к побережью; туда, куда часом ранее прогрохотала карета мадридского гонца. Шло время, а он продолжал всматриваться, точно пытался пробить взглядом курящуюся зыбь, а может, и просто пытал слух — в это время любой звук был отчетлив и далеко слышен. Но вот будто сошло заклятье — он ожил, приподнялся в седле, и в тот же миг желтое марево сомкнулось над ним. Налетевший мгновением позже порыв ветра развеял туман, но, странное дело, всадник исчез, пугающе стремительно и бесшумно.
Огонь разгорался, ярко пылали валежины, серо-голубой дым струился по воздуху. Тереза установила тяжелый котел с водой, перевела дух. Белесые, выгоревшие на солнце сучья сердито потрескивали и фырчали.
Девушка присела на корточки, вытянув сырые ладони к теплу. Родниковая вода до ломоты застудила их, пока она промывала песком котел. В ее задумчивых глазах вспыхивали и гасли рубиновые отблески пламени, а она всё смотрела, как вокруг поленьев скользили, извиваясь, что змеи, разворачивая свои красные кольца, языки пламени.
Через четверть часа забулькала, заклокотала вода. Тереза поднялась как во сне, блуждающим взглядом отыскала жестянку с солью среди сухих зерен бобов и фасоли.
Воду приходилось солить левой рукой, правая держала пистолет; ствол в отблесках огня горел алым, словно сторожевое око.
