— Нет-нет! Я таким делам не научена. — Линда испуганно шарахнулась в сторону, заливаясь румянцем: — Я вам еще не жена, сэр, чтобы вот так…
— Да, да… понимаю, — согласился Кукушкин и, точно в тумане ляпнул. — С вашим характером, голубушка… жена получится не приведи Бог…
— А это что? — Линда прижала руки к груди.—Ваше мне пре… предложение?
Наступила тишина.
— Дивные погоды стоят… — проклиная себя, выдавил наконец Петр Карлович и, уж совсем смутившись своим дурацким положением, глупо махнул рукой вдаль: — Скоро земля… А вон смотрите-ка, чайка летит… Я, кстати, вот чай с прибавлением водочным люблю. Оно всё вкуснее и для здоровья хорошо.
«Он, наверное, больной», — чуть не плача подумала она и тихо, как мышка, пискнула:
— Значит, вы не даете мне никакой надежды?
— Я даю порошки и пилюли, — теряя голос, пролепетал сникший лекарь и вновь уставился на свои башмаки.
Сгорая от стыда и нахлынувших слез, Линда бросилась прочь. А Петр Карлович, словно вырвавшись из оков колдовства, закричал:
— Я люблю вас! Слышите, люблю!
Спускаясь к себе в каюту, Андрей ощутил: нервы были на пределе. Он как-то пытался навести порядок в своих растрепанных чувствах. Но ничего не выходило. Голову жалили совершенно несуразные мысли, как он ни гнал их, как ни выстраивал. Вопросы сыпались один за другим:
«Откуда у сорванца взялись браслет и серьги? Кто мог передать ему их? А у того откуда они? Черт! Из Петербурга от маменьки их мог вывезти только Алешка. Ведь я сколько просил mаman в письмах не отказать мне в деньгах… Ах ты, Господи! Значит, она сама на мели, а чтоб выручить чадо свое, последнее решилась заложить… “Эти украшения, — он вспомнил слова отца, — я подарил твоей матушке в день, когда она подарила мне тебя.” Но князь убит! Зарезан на тракте…» — внутри Преображенского всё болезненно сжалось, кончики пальцев онемели: «Значит, убийца на корабле!» Эта мысль вцепилась в него, что собака в кость, которая не успокоится, покуда не обглодает ее дочиста.
— Боцман! — закричал Андрей, и звук собственного голоса болезненно запульсировал в барабанных перепонках.
— Звали, вашескобродь?! — Кучменев вынырнул из-за грота и подбежал рысцой, пораженный бледностью капитана.
— Юнгу ко мне в каюту! Срочно!
— Слушаюсь!
И тотчас, выпучив глаза, раздул колючие щеки и яростно свистнул в дудку.
До слуха уходящего капитана донеслась трескучая команда, летевшая из луженой глотки.
* * *
Следуя по трюмному проходу, Андрей подивился тишине и странному отсутствию людей. Он дважды задержал шаг, прислушиваясь к скрипам, и даже обернулся, точно за спиной кто-то мерил его след. В проходе было сумеречно, но в покачивающемся свете фонарей капитан видел знакомые очертания предметов. Просмоленные половицы пискляво заныли под каблуками, когда Преображенский, подойдя к двери своей каюты, полез в карман за ключом. Он привычно на ощупь нашел скважину, и только здесь сообразил, отчего по коже у него вдруг зазмеились мурашки — дверь была отперта, и свет, исходивший явно от запаленной свечи, тончайшими нитями сочился сквозь щели.
