— Но, господин Захаров! Я не думаю, что нуждаюсь в подобного рода предостережениях.
— Он очень красив и порывист, мисс. Ведь так? У него есть обаяние и волшебный голос. Только уж больно собой занят. Посему, голубушка, не истолкуйте мои слова превратно. И еще одно: я люблю его как сына, но поверьте моей седине, не принимайте всерьез все то, что способен вам наговорить Александр.
— Перестаньте меня пугать. Он не сделает этого… Он же не сумасшедший…
— Да, не сумасшедший, но он одержим вами, а сие еще хуже.
Аманде стало не по себе, каким высоким и чужим голосом она ответила Захарову:
— Весьма любезно с вашей стороны проявлять такую заботу о моем благополучии, но…
— Безусловно, меня и капитана заботит ваше благополучие, — напряженно перебил Дмитрий Данилович. — Вы взяты на борт русского корабля, и поэтому ваше благополучие представляется нам чрезвычайно важным. Знаете, давайте начистоту, если мы уважаем друг друга, — голос его стал еще тише. — На корабле последнее время про-исходят странные вещи — вы не заметили?
Англичанка молчала и как будто ждала чего-то с натянутой нерешительностью. Игра изумрудов отражалась колкими искорками в зрачках помрачневшего Захарова. Ей вдруг отчетливо припомнился случай с Линдой, когда в ее трясущихся руках она увидела свой пистолет; подозрительный скрип шагов у дверей ее каюты, черные паруса пиратского брига и многое другое, что стиралось наступающим днем…
— Да, — тихо согласилась она. — Не скажу, что полна страхов, но на ум мне приходят порой странные вещи, в которых я не смею признаться даже себе.
— То-то и оно, мисс. Будем благоразумны. Храни нас Боже хотя бы ради тех, кто нам дорог.
Учтивым поклоном головы он дал понять, что разговор окончен, но прежде чем раскланяться, добавил:
— Еще раз простите. Я человек прямолинейный, морской, мне не хватает утонченности манер, которая, по всему, хорошо знакома вам. Но верьте: я лишь хотел дать вам дружеский совет.
После разговора с Захаровым Аманда еще долго стояла неподвижно. Предостережения старшего офицера будто приоткрыли какую-то завесу, и она увидела и услышала такое, что заставило содрогнуться. Значит, права, тысячу раз права была Линда, говоря о своих ощущениях, о своих предчувствиях… Значит, прав был вестовой капитана и русский священник, осеняя медным крестом ее и другие каюты… И странное чувство овладело ею, до сих пор незнакомое, а быть может, просто дремавшее где-то в глубине. Ей показалось, что теперь она готова была верить во всё и во вся. Кутаясь в серебристый бархат накидки, леди Филлмор попыталась выбросить из головы худые мысли, уверяя себя в том, что преувеличивает опасность в охватившем ее порыве. Но странное дело! Она не могла откреститься от запавшей в душу тревоги. Точно уже сейчас темные силы пытались надсмеяться над ней, по-вампирьи высосать кровь… Сама не зная почему, она вдруг украдкой посмотрела на браслет и вздрогнула. Ей почудилось, что темные изумруды на миг вспыхнули волчьим огнем, заглянув в очи.
