* * *
Липкий, беспросветно жаркий день открылся как дверь печи перед сеньором де Аргуэлло, когда его эскадрон оставлял Санта-Инез. Весь день и пришедшую на смену ночь они хлестали коней в слепой надежде нагнать убийцу, останавливаясь лишь для того, чтобы спешно покормить скакунов да выкурить трубки.
Вторые сумасшедшие сутки молотком простучали в висках, когда первые пять лошадей из отряда рухнули одна за одной, не выдержав дикого темпа. К обеду третьего дня пали еще шесть, а к вечеру… по заросшему щетиной лицу капитана скатилась горошиной отчаяния слеза. След оставался все таким же маняще-пахучим и свежим, но черт возьми!.. Все как один понимали, что еще два-три часа скачки, и обратно они пойдут пешком.
— Я же говорил вам, герцог: черная межа да не проляжет на пути Божьего промысла. — На бледном лице Монтуа прочертилась узкая улыбка. — Мы победили! Мятежники раздавлены стальным каблуком верной гвардии. Что? Большие потери? Не берите в голову — на всё воля Божья. Хорошее время с небес не падает. Его куем на земле мы, сильные мира сего. Я предлагаю выпить за бесценность нашего успеха и навсегда расстаться с Его Величеством Случаем. — Монтуа поднял массивный кубок. Однако унизанные перстнями пальцы вице-короля остались на месте.
— Вы ошибаетесь, ваше высокопреосвященство. У этого успеха есть цена — одна человеческая жизнь. И вы не хуже меня знаете, чья.
Генерал Ордена устало прикрыл веки:
— Вы всё о мадридском камне в вашей туфле?..
— В «нашей», — скулы Кальехи напряглись.
— Пусть так, — Монтуа невнятно кивнул. — Н-да… он оказался твердым… — Священник поднялся и, постукивая янтарным зерном четок, встал за высокой резной спинкой своего кресла. — Даже если де Уэльве все же удалось обскакать людей Лоренсо и братьев де Аргуэлло… во что верю я мало… то в Монтерее скачек не будет. Вы же сами, монсеньор, твердили не раз, что дон Хуан — ваш старый друг по легиону, и, несмотря на возраст, меньше всего похож на «беременную корову». Это же ваши слова?
— Да, боевые мечи не тупятся.
Кальеха проехал гребешком по серебру эспаньолки и подумал: «Старик де Аргуэлло редко берет орех не по зубам, что же до душевных начал, то сия стая железным губернатором загнана в железную клетку. Нет, Эль Санто не будет церемониться с андалузцем».
Герцог хрустнул пальцами: «Пожалуй, майор действительно заплыл в одиночку туда, где ему с головой».
— Знаете, я ценю в людях осмотрительность, ваше высокопревосходительство, но… ветра бояться — паруса не поднимать. Слава Всевышнему: вести, наводящие хаос в умах из-за войны в Европе, закончились: Корсиканский лев загнан на остров, а Фердинанд Желанный, как окрестила его Испания, уже объявился в столице. Кстати, вы знаете, как приветствовал его народ? — Монтуа с достоинством пригубил вино. — «Да здравствует святая инквизиция! Да здравствуют цепи!» Что ж, я всегда был уверен: рано или поздно люди устанут от смуты и беспорядков.
