Когда начинаешь понимать, что космос пережевал тебя и выплюнул, а ты стал после этого каким-то не таким — это, как удар по голове.
Потому и сдуваю пылинки с каждого, кто решился хотя бы попробовать взглянуть на Землю с высоты. А цветочек мой аленький, Оксану Ковтун, готов холить и лелеять.
* * *
Есть время действий: промедлил, ошибся — пропал. Но чаще в космосе заняться абсолютно нечем. Вот и молчим; у Оксаны получается уютно молчать. Не раздирает её, как некоторых, словесный понос. Так бывает: оказавшийся в непривычной и пугающей обстановке курсант пытается заполнить тишину бестолковым глупым трёпом. Ничем этот фонтан не заткнёшь. И не нужно затыкать, пусть льётся, если организм требует. Но в такие моменты возникает желание послать всех по известному адресу, и оказаться на полноценном боевым дежурстве. Уж лучше один на один с космосом, от которого даже не защищает, лишь отгораживает, тонкая — ткни посильнее, и проткнёшь — алюминиевая стенка космоскафа.
Сам скаф типа «Беркут» — всего лишь атомный двигатель, обвешенный оружием. Ещё имеется крохотная, в виде шара, кабинка. В ней едва помещаются пилотский ложемент, и пульт управления с вычислителем. Учебный скаф от боевого ничем не отличается, только вместо спасательной капсулы в него втиснули дополнительный, курсантский, ложемент. И чёрт с ней, этой капсулой! Она иногда может выручить. Теоретически. Чаще лишь позволит умереть не очень быстро.
Ладно. Я говорил, что с радостью променял бы учебный вылет на боевое дежурство? Это если бы вместо Оксаны в соседнем ложементе сидел другой курсант. А с ней уютно, она ведёт себя так, что порой кажется, будто её вовсе нет. Прижались мы друг к другу, словно арахисовые ядра в хрупкой скорлупке. Понятно, через скафандры человеческое тепло не почувствуешь. И хорошо, не хватало ещё, чтобы девчонка ощущала мой липкий от пота комбинезон, обоняла сопревшее мужское тело.
Это наш пятый совместный вылет, и первый с боевой нагрузкой. Мы только начали. Кислорода в системе достаточно, плюс индивидуальные баллоны.
Влетаем в ночь.
Под нами Уральские горы. Сибирь вся в пятнах отражённого орбитальными зеркалами солнечного света. По расчётам, где-то здесь, над тайгой, мы встретимся с мишенью — отработавшим и приговорённым за долгую и безупречную службу к расстрелу метеорологическим спутником.
Болванку перехватили там, где и ожидали. Она давала на экране локатора смешной призрачный блик. Я ещё поинтересовался, захотел проверить Оксанину чуйку:
