В моей устоявшейся жизни царят покой и порядок,
В ней все подчиняется правилам, в ней нет ни бурь, ни страстей.
Да, в ней не так много праздников, зато нет нелепых загадок.
И это мое решение — плод сотен бессонных ночей.
На следующее занятие в его группе я пришла заранее и первым делом попросила одного из студентов раздать проверенные тесты.
Альгидрас явился в аудиторию за пару минут до начала лекции. Он вошел в дверь, о чем-то беседуя с весьма симпатичной однокурсницей, и то, как при этом кольнуло у меня в груди, мне совершенно не понравилось. Несмотря на всю мою злость, во мне запускался режим, отмечающий его моим, и пока я ничего не могла с этим поделать.
Возле моего стола Альгидрас остановился.
— Вы что-то хотели? — спросила я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос прозвучал спокойно.
— Доброе утро, — негромко сказал он, вглядываясь в мое лицо.
— Доброе утро, — вежливо ответила.
— Доброе утро! — раздался от двери бодрый голос Павла Николаевича, и Альгидрас направился к своей парте.
Павел Николаевич подошел ко мне. На его губах играла улыбка. Кажется, его забавляло наличие у меня поклонников среди студентов.
— Выдвигаемся в воскресенье. Восемь утра будет нормально? Дима уже проснется?
Пара секунд у меня ушла на то, чтобы понять, что речь идет о походе, в который он приглашал нас с Димкой.
— Да, нормально, — ответила я, краем глаза отмечая, что Альгидрас даже не пытается сделать вид, что не слушает наш разговор: кто-то обратился к нему с вопросом, а он в ответ достаточно нервно отмахнулся, неотрывно глядя в сторону преподавательского стола.
Кажется, Павел Николаевич тоже зафиксировал повышенное внимание к нашему разговору.
— Договорились, — подмигнул он мне и вышел из аудитории.
Альгидрас проводил его таким взглядом, что я на минуту забеспокоилась, не случится ли сейчас ураган или какое-нибудь цунами поблизости. Некстати вспомнились слова Алвара. «Когда я был ребенком и что-то огорчало меня, где-то начинался пожар».
Прозвенел звонок, и я медленно выдохнула. Подумаешь. Всего лишь две лекции по сорок пять минут. Полтора часа его пристального взгляда. Переживу.
После первых сорока пяти минут я поняла, что переоценила свои моральны силы. Мне хотелось подойти к третьей парте среднего ряда и стукнуть по голове господина Свирцева, чтобы он наконец прекратил прожигать во мне дыру. Звонок, возвестивший о начале перемены, прозвучал для меня музыкой.
