И оживут слова, часть IV - Наталья Способина

В том мире иначе шумят деревья,

Там ярче листва и рассвет красивей,

Там в каждой травинке живут поверья,

Там воздух вечерний наполнен силой.

Там утром румяным по первым всходам

Скользнет ветерок, унося чьи-то мысли,

Ручей зазвенит, забирая невзгоды…

Тот мир, что утрачен, всегда будет чище.

Сперва ты поселишь его в своем сердце.

Он будет в тебе отзываться ночами,

Давая возможность душе отогреться,

Меняя реальность и грезы местами.

Но память не вечна, и выцветут тени.

Сначала не вспомнишь рассвет над водою,

Потом запах трав, скрип потертых ступеней,

Потом чей-то голос, что звал за собою.

Ты свыкнешься с этим. Научишься снова

Дышать и смеяться без призрачной боли.

Но в том из миров, что преданьями скован,

Тебе век назад уготована доля.

И сколько ни виться дорожке-тропинке,

Она к твоему приведет порогу

Того, чья душа – от твоей половинка,

Того, кого прокляли древние боги.

Выйдя на крыльцо университета, я остановилась и полезла в сумку за зонтиком. Бархатный сезон в этом году не задался: неделю назад зарядили дожди, вынудив бедных туристов проводить отпускные дни в кафе и ресторанах.

Я улыбнулась, поймав себя на мысли о туристах. Прожив в этом приморском городе чуть больше двух лет, я, кажется, наконец начала заражаться пренебрежением местных жителей к тем, кто слетался сюда в сезон отпусков как стая саранчи. Впрочем, если бы не туристы, местному населению жилось бы гораздо хуже.

— Ну и льет, — раздалось рядом со мной и, обернувшись, я встретилась взглядом с Павлом Николаевичем.

Я привычно улыбнулась, и он улыбнулся мне в ответ.

История нашего знакомства насчитывала добрый десяток лет. Она была странной и запутанной. Когда-то Павел Николаевич был моей огромной безответной любовью. Человеком, ради которого я едва не позабыла семейные установки на запрет романа с женатым мужчиной. Пожалуй, лишь его моральные принципы и здравый смысл не позволили мне наделать глупостей. А еще он стал тем, кто заставил меня поверить в себя, и за это я до сих пор была ему благодарна.

Его замечания насчет моих литературных способностей стали толчком к тому, что однажды я начала записывать историю, возникшую в моем воображении. Тогда я мнила себя весьма талантливой и считала, что мне удалось придумать отличный мир с интересными героями. Пока в один прекрасный момент я не оказалась в этом самом мире, где довольно быстро выяснилось, что никакой я не автор, а банальный передатчик информации, и что вырвала меня из нашего мира в тот древняя сила, которой понадобилась жертва.