Когда я приблизился к бане, что-то внутри меня подсказало мне о затаившейся там опасности. Не знаю, почему я решил, что предчувствия меня обманывают. Наверное, мне просто хотелось, чтобы я обманулся.
В бане было темно.
— Добрый день, гражданин Прозоровский, — услышал я зловещий голос, искажённый жутким акцентом.
Их было трое. Тьма скрывала лица, но я догадался, кто устроил здесь засаду. В спёртом воздухе пахло потом, оружием и ещё чем-то.
— Она тоже здесь? — спросил второй. — Тихо, Прозоровский! И не делайте лишних движений!
— Конечно, здесь, — зло ответил я. — Иначе и быть не может, думаю, вы это знаете.
Чиркнула спичка. Так и есть — Янис, Гейгер и Ковальский. До зубов вооружённые, вдобавок, какой-то странный прибор с пучком электрических проводов, направленный прямо в мою сторону. Но предназначено это устройство, по всей видимости, не для меня. Для Эллы. Янис всё с тем же ужасным акцентом приказал положить обрез на пол и отступить в сторону. Но ноги не слушаются меня. Всё перед глазами двоится, плывёт, и, кажется, наступил миг, когда все мои договорённости с Эллой будут расторгнуты…
Однажды, когда мне было лет десять или двенадцать, где-то под рождество я посмотрел в окно и увидел башню с высоким, острым словно игла шпилем, причём эта башня каким-то неведомым мне образом перемещалась. Рядом с башней росло невиданное мною дерево из полупрозрачного красного стекла. Возможно, это было не стекло, а самый обычный леденец, но это предположение звучало слишком по-детски. А вокруг башни, по узкой резной лесенке резво сновал туда-сюда какой-то небольшой человечек в зелёном костюме и ярко-красных туфлях и такой же красной шапочке набекрень.
Едва я взглянул на этого странного человечка, как вспомнил одну сказку, что читала мне на ночь гувернантка-англичанка, лицо её я к тому времени уже позабыл. Я подбежал к окну и, привстав на цыпочки, выглянул поскорее, пока башня не скрылась из виду. Как я и ожидал, башня вместе с несколькими искусно сделанными деревьями была установлена на широкой повозке, которую неспешно тащили куда-то по улице две ломовые лошади.
Я осознал, как зовут этого человека в зелёном.
— Эррор Флинт, — прошептали мои губы.
— Что ты сказал, Володя? — оторвалась от шитья моя матушка.
— Эррор Флинт, — повторил я. — Так его имя.
— Чьё? — не поняла матушка.
Хотя нет. Всё было не так. Мне тогда было не двенадцать, а тридцать два года, я жил тогда в Петербурге, рядом со мной находилась не матушка, а моя жена, Надя. Был жаркий июль. И повозку с башней и человечком тащили не лошади, а автомобиль с двигателем на электрическом токе. И деревья были из чистейшего стекла, конечно же.
