1
Раны телесные у подростков заживают быстро, словно их и не было; раны души оставляют след на всю жизнь. Ошарашенный вестью об аресте учителя, Степка несколько часов бродил по городу: стоял у дома исправника, у тюрьмы. Он не верил, что Евпиногора Ильича увезли в Вятку, надеялся его увидеть, В его голове рождались фантастические планы спасения любимого учителя. «Если бы его повели от исправника в тюрьму, мы бы налетели всем классом, сбили городовых и — в лес… Ночью бы пробрались к реке, к нашей лодке, и я бы перевез его на тот берег и спрятал в сторожке, в лесу».
— Эй, Степка, ты куда идешь? — остановил его Вани Кудасов, белобрысый подросток, товарищ по училищу.
— Да ходил к тюрьме, думал, увижу Евпиногора Ильича.
— Его увезли в Вятку — мой тятенька видел, он около управы забор ставит… Мимо провезли.
— Эх, жалко! Мы бы могли его спасти…
— Что ты, жандармы везли!
— Кто же донес на него? Ты рассказывал кому-нибудь, что он сослан за убийство царя? Я только тебе да Федьке говорил.
— Ишь ты! Да об этом весь город знал…
— Нет, нет, это я его погубил. Так бы никому и в голову не пришло проверять, что он читает нам… Наверное, за газету его?
— Не знаю.
Степка горестно махнул рукой и быстро пошел к своей деревне…
Придя домой, он повесил на гвоздь сумку с книжками, ушел во двор, забрался на поветь.
Еще на пасхе, играя с ребятами в прятки, они с Пашкой прорыли в сене лаз к стене, где лежали старые сани, рассохшийся стол и разная утварь. В стене было маленькое оконце и через него проникал сюда дневной свет.
В этот тайник Степан любил забираться с закадычными дружками и читать им басни, подаренные Евпиногором. Сейчас он тоже залез в тайник и достал любимую книжку, полистал ее, опять спрятал. Евпиногор Ильич неотступно стоял перед глазами.
«Я, я виноват, что его арестовали! Только я. Если бы ребята не знали, что он покушался на царя, кто бы стал рассказывать, что он читал и говорил, про революцию? Я, я погубил его… Кто-то из учеников проболтался дома, а родители донесли…»
— Степка! — послышался голос матери. — Степка! Иди обедать.
«Не пойду. Никуда не пойду. Нечего меня, дурака, кормить обедами», — он лег на сено и закрыл глаза… Минут через десять послышался зычный голос брата Ивана:
— Степка, иди есть! Отец сказал, если не придешь — выходит тебя вожжами. Слышишь?
«Они же ничего не знают… Если бы знали — не стали бы орать», — подумал Степан и слез с повети.
