— А Михаил Иванович собирается жениться, ты знаешь? — продолжает трещать Марина.
— Не рановато ли?
— Нет, ты что, там такой кадр, что надо брать прямо сейчас. — Марина прищелкивает языком, делает заговорщицкое лицо и громким шепотом «выдает тайну»: — У папули Кадра целая ювелирная сеть и одна единственная дочура на все это добро.
Почему я не удивлен?
Марина ударяет сумкой по столу, выгребает все содержимое, не сразу находя лежащий на горе всякого хлама вперемешку с обертками от леденцов и использованными салфетками телефон. Что–то долго ищет и потом показывает мне. На разбитом экране — фотография женщины. Страшной, если уж честно, причем даже профессиональный макияж и модная стрижка практически не делают погоды.
— Красотка, правда? — Марина тут же присасывается к бокалу, который официант ставит перед ней на стол. Морщится, фыркает, закрывает нос тыльной стороной ладони. Пить она не научилась до сих пор, но зато неплохо освоила искусство надираться вдрызг. — Но Михаилу Ивановичу очень нравится. Прямо вот за яйца его взяла. Через печенку.
Похоже, Марина думает, что сказала что–то смешное, потому что громко хохочет, притягивая к нам ненужное внимание.
— Когда мы поженились, он был просто Мишей, просто зарабатывал свою деньгу — и мы оба радовались, когда я получала премию в пять тысяч рэ, потому что могли пойти в ресторан и еще оставалось на бутылку вина. Тогда он меня любил. Потом он стал Михаилом и начал говорить, что я мало зарабатываю и не росту над собой.
— Марина приосанивается, пытаясь напустить серьезный вид. И снова пьяно прыскает от смеха. — А потом он заматерел и понял правду жизни. Хочешь поделюсь?
— Нет, спасибо.
Хотя, когда это останавливало пьяную женщину?
— Мы для них — просто временные остановки, Антон. Люди, которые нужны, пока у них не появится вариант получше. Пока на горизонте не сверкнет счастливая звезда с полным материальным обеспечением. Так устроена эта жизнь, мужик: равный всегда должен быть с равным. Иначе тем, кто не в состояния купить брюлик размером с Австралию, просто подотрут жопу. Кстати, — Марина снова пьет и снова чуть не выплевывает вино на скатерть. Но усилием воли проглатывает и берет с моей тарелки ветку петрушки. — Ты там не женился, случайно?
Я еще кое–как перевариваю ее слова, а Марина хватает меня за руку, стучит по обручальному кольцу и громко смеется, как будто даже с надрывом. Словно она тут заливала свое горе, а я в наглую уселся к ней и начал выпячивать свой счастливый брак.
