Гость погрузился в золотые грёзы серпа и молота.
Марухин положил на стол с десяток пачек «Беломорканала», коробку чая со слонами. Олег добавил хлеб, тушёнку, небольшой приёмник.
— Есть передача «Ретро» с вчерашней задушевной музыкой.
— А как же вы?
— Этот приёмник запасной, на всякий случай.
— Не зря я напугал медведя.
— Ещё бы! Вас в шкафу не спрячешь.
Гость непонятно усмехнулся. Встал.
— Меня там ждут.
— Сколько вас?
— Со мною — четверо уже свободных граждан. Вот, зарабатываем на дорогу.
Можно это забрать?
— Доставьте удовольствие. В его руке была перетекающая благодарность.
Олег включил приёмник, передачу «Ретро».
— Чуть не забыл, — спохватился Марухин, — спираль от комаров с приятным запахом табачных лавок Сингапура, и «Беловежская» не хуже той, что делали.
Мелодии из «Крёстного отца» текли над Умбой.
В белые ночи музыка приобретает очертания.
— И я чуть не забыл. Когда я шёл сюда, стояла тишина. Все птицы спрятались. Не отходите далеко от дома.
*
Сегодня небо придавило нас, давление упало, и голова гудит, как телеграфный столб.
Олег молчит. Марухин приуныл.
Вот странно, я люблю заветренную воду, низкие тучи, мокрые кусты.
Сопротивление тоске меня не вдохновляет, я люблю тоску, в ней есть озноб, холодная вода, сползающая каплями по тёплой шее, пронзительные преимущества живого существа.
Неблагодарных надо приглашать в экскурсии на кладбище.
О Боже, как же я люблю ненастье!
Обожаю тоскливую рябь на реке и пустой горизонт — с полосою дождей.
А зачерствелый хлеб? Над небольшим огнём, и запах обгорелой корки! И глоток из серебряной фляги Марухина. Дождливый рай!
Восторг души первоначальный…
Примерно так я говорю, затапливая печь и выметая с мусором уныние, навеянное дождевой водой и ветром.
*
(Причуды белой ночи)
У прошлого далёкое и близкое не соответствует обычной хронологии.
Детство было вчера…
Голодные, мы прибегали вечером домой, макали чёрный хлеб в подсолнечное масло, хрустели свежим шкловским огурцом — с песчаных огородов, ещё вкуснее были помидоры в трещинах с особым острым запахом, разрезанные пополам, посоленные крупной серой солью, пачка стоила 10 копеек, килограммовая, я слышу вздох Гомера, где соль была дороже серебра (вот бы туда с коробкой нашей соли — 15 кг!), мечта Марухина.
Вчерашнее бывает дальше прошлогоднего. Ночью в библиотеках гномы, хихикая, переставляют книги.
У них — свои века. Им ничего не стоит передать Гомеру пачку соли — с приветом от Олега и Марухина.
*
14 июля птицы умолкают, в лесах и парках утром — тишина.
