— Одиннадцать.
Не договариваясь, мы проспали утро. В окне — отлив, и наши силы отступили в случайном соответствии с приливом и отливом.
Резиновые сапоги и спиннинги стоят в углу.
Марухин тихо подметает пол.
Олег принёс дрова, затапливает печь и смотрит на огонь, витая далеко от нас, только улыбка выдаёт его счастливое присутствие в невозвратимом времени, когда у нас топилась кафельная печь, и отблесков огня хватало нам для чтения «Собаки Баскервилей» или «Острова сокровищ».
Я выхожу с ведром, зачерпываю из ручья, стою и жду, — песчинки оседают, солнце дрожит в прозрачном холоде воды, немного отливаю из ведра и смотрю, очарованный этим живым и не знающим боли струением (повтор из «Золотой блесны»).
Ведро с водой мне кажется тяжёлым — тайный сигнал к бездействию.
Страсть изнурила нас и, ничего не делая, мы тихо оживаем.
Вчерашний студень из хвостов и семужьих голов придал нам бодрости.
Завариваем крепкий чай, выходим с кружками и ставим их на плоский камень, слегка притопленный.
Через минуту можно пить, не обжигая губы.
Вчера вода была до середины кружки, а сегодня — до краёв.
Подъём воды в реке…
Где-то вверху прошли дожди.
Солнце стоит в окне — за лесом.
В сучках и трещинах на потолочных балках и на стенах светится смола.
Молчание и золотые блики потолка.
Я засыпаю на счастливой мысли — можно поужинать, макая хлеб в подсолнечное масло.
Пока я сплю, мышление моё отсутствует.
Уже я вовлечён в зеркальные провалы Варзуги, в перламутровый бред приоткрытых жемчужниц, в затаённую роскошь моллюсков перловниц, замыкающих грубыми створами переливчатый блеск серебристо-малиновой радуги.
Отрешённые грёзы живого отсутствия…
*
Река уводит взгляд к пустому горизонту, и мы плывём туда, где нет людей.
Отсутствие знакомых запахов, хотя бы дыма, напоминает о Земле, когда она была безлюдной.
И впереди такая тишина, как будто мы плывём к началу жизни, но не забыли трёх её тысячелетий.
Прозрачная вода показывает дно, песок и гальку с мелкими узорами, — без повторений.
И человечество не изживёт себя, пока не будут найдены два одинаковые отпечатка пальцев двух людей…
Такие мысли возникают здесь, в молчании лесов.
Они стоят по обе стороны реки, и всё живое держится по краю, не только звери, — и грибы, и ягоды не любят монотонного рельефа и собираются на перепадах, где холмы и где земля плотнее.
И сёмга выбирает чистое дно с песком — для нерестовой ямки.
Предпочтения инстинктов… нет я не усложняю их, не делаю грибы и огурцы умней грибов и огурцов, иначе у людей еды не будет.
