Сейчас брат сидел на подоконнике, прислонившись к одному из оконных откосов, уперев левую ногу в другой, а правой свободно болтая в воздухе. В руках Ганнвер держал кубок, медленно попивая из него какой-то напиток и равнодушно глядя за окно. Узрев меня, он невозмутимо отсалютовал кубком и предложил:
— Вино будешь, Ледышка?
— Нет, — ровным тоном отозвалась я.
— Лимонад? — Ган спрыгнул с подоконника, и я кивнула:
— Если можно…
Кузен, двигаясь по залу с ленивой грацией, подошел к столу, наполнил один из кубков освежающим напитком и направился ко мне. Стоя спиной к Фрону и Беккит, которые все еще были увлечены друг другом, Ган передал мне кубок и подмигнул. Я на это никак не отреагировала, сделала глоток, а затем вздрогнула, так как Фрон внезапно зарычал, словно дикий зверь, заставляя меня содрогнуться от отвращения. Пока кричала королева я, отвернувшись в сторону, пила лимонад крупными глотками и смотрела на задумчивого Ганнвера.
И вот со стороны стола послышалось шевеление, а после ненавистный голос произнес:
— Повернись, Ледышка, мне нужно видеть твое лицо!
Исполнила требование Беккит без лишних споров — сейчас я была не в том положении, чтобы отстаивать свои права. Здесь у меня были только обязанности!
— Подойди! — зеленые змеиные глаза, блестящие в свете солнечных лучей, как самые дорогие изумруды, впились в мое лицо, наверняка бледное.
— Ум-м? — Беккитта, не отрываясь, смотрела, как я приближаюсь к креслу, в котором она сидела.
Фрон тоже наблюдал за моим приближением, одновременно с этим объедая куриную ножку. Устал бедняга! Захотелось плюнуть в его масляную физиономию.
— Стой! — последовал очередной приказ королевы-змеи.
Я замерла в трех шагах от стола. Беккит продолжала разглядывать меня, а потом вдруг изрекла:
— Ган!
— Да, Золотце! — с показательной готовностью отозвался он.
— Подойди к нашей Ледышке! — опять потребовала Кровавая королева.
Ганнвер, чуть помедлив, повиновался и остановился напротив меня. Я буквально кожей ощущала исходящие от брата волны ярости и напряжения, в то время, как внешне он оставался абсолютно спокоен.
— Сними с нее платье! — велела в очередной раз Беккитта, и я увидела, что губы Гана сложились в тонкую линию и побелели.
— Я сама, — пискнула, чтобы не позволить кузену сорваться и испортить все, чего мы с таким трудом добились за эти пять лет проживания в Золотом замке.
Сложностей с раздеванием не возникло — всего-то и нужно было, спустить бретели с плеч, а там платье само соскользнуло к ногам. Ганнвер смотрел на дверь за моей спиной и лишь сильнее сжимал зубы, а в его серых глазах все ярче разгорался красный огонек, показывающий, насколько кузен разозлен. Я обеспокоилась — если дать этому огоньку заполнить всю радужку, то Ган потеряет контроль над своей магией. Это чревато тем, что он превратится в чудовище, коих много за Разломом.
