Стюарт дёрнулся было к ним, но натолкнулся на настороженный взгляд одного из парней, который тут же приглашающее кивнул — мол, присоединяйся, не пожалеешь… Этот кивок, басовые переборы в «Break stuff», гудевшие из колонок подобно самолётам, всё то, чему он был перед этим свидетелем и участником, включая ежедневное дефиле обнажённых молодых женщин по авиабазе — оно не могло не подействовать на Стюарта, который уже давно был лишь частью целого, а не самим собой. И он шагнул раз, ещё раз, расстёгивая пуговицу на джинсах и не замечая этого. В мозгу ещё что-то кричало и вопило, что-то пыталось его остановить, но оно казалось таким чужим, далёким и смешным…
Парень, орудовавший пальцами в джинсах девушки, чуть посторонился, уступая свою добычу странному незнакомцу с отрешённо-пугающим взглядом и военной выправкой. Тот с размаху, будто боясь, что передумает, прижал её руки к стене своими ладонями, а затем, будто что-то вспомнив, резко развернул её спиной к себе. Так оказалось намного проще…
Позже, когда напряжение спало и Стюарт отстранился от девушки, которая всё ещё покорно вздрагивала, будто продолжала чувствовать на себе чужое тело, он мельком, краем сознания отметил, что её фигура напомнила ему Флоренс. Однако Стюарт не задумывался над этим и лишь молча пробирался вперёд, к выходу из толпы; так же молча и медленно отыскивал свою машину и укладывался спать. К этому времени уже стемнело, и он не увидел, как «Rage Against The Machine» сжигали висевший на одной из колонок американский флаг, которому он служил по другую сторону Атлантики…
Весь следующий день он провёл будто в прострации, покинув машину лишь для того, чтобы купить бутылку воды. Голода не чувствовалось, в голове было пусто, не думалось и не хотелось уже ничего. Даже на выступления Стюарт не пошёл — вряд ли они могли ему показать что-то большее, чем то, что он видел вчера — и наблюдал за ними, лишь сидя на капоте. Иногда ему хотелось курить, и он по привычке отходил подальше, но быстро возвращался, не успев насладиться сигаретой: ему казалось, что возле своей машины он не одинок и что она разделяет его состояние, хоть и молчит. Звуки последнего дня фестиваля уже ничего не затрагивали в его душе и подсознании, и поэтому когда поздно вечером начали выступать «Red Hot Chili Peppers», Стюарт воспринял это совершенно равнодушно. Когда в толпе появились «свечи мира» и начали колыхаться в ритм песням, он смотрел на них не мигая, так что огоньки сливались в одно пятно. Когда посреди публики возникли костры, он докуривал последнюю сигарету, даже не вставая с капота. Когда загорелась аудиобашня, а Энтони Кидис перед исполнением хендриковского «Fire» ударился в лирику и поведал о том, как красиво смотрится пожар с высоты сцены, словно Коппола вновь снимает «Апокалипсис сегодня», Стюарт лишь растянул в ухмылке уголок рта. Когда пожар потушили, но вместо него возникли другие, когда они стали разрастаться, а толпа распалась на группки и принялась крушить всё подряд, Стюарт оставался недвижим. Он не знал, почему не двигается с места и не пытается уехать. Наверно, где-то на дне сознания или души теплилась надежда, что он, сидящий на капоте подобно химере с соборе Нотр-Дам, не пустит дальше лавину разрушения, подобно тому, как Джо Кокер, если верить легенде из его детства, своим голосом отодвинул начало воскресной грозы на Вудстоке шестьдесят девятого года…
