… И в это время он снова услышал уже знакомый негодующий рёв: от истерзанного водопровода возвращалась толпа. Стюарт напрягся было, но тут же успокоился: рёв толпы носил на этот раз затухающий характер — так зверь рычит напоследок, покидая поле поединка. Однако удовлетворения в нём Стюарт не услышал, и это его слегка удивило. Впрочем, объяснение нашлось быстро: из реплик он понял, что кто-то перекрыл воду. Стюарт почувствовал досаду. «Чёрт… надо же», — выругался он и, чтобы чем-то себя занять, решил пройтись по территории. Солнце припекало уже ощутимо, и он, по примеру многих, повязал рубашку себе на голову.
Он не был знатоком психологии, особенно психологии толпы, но слоняясь без дела по взлётной полосе, заглядывая во все закоулки брошенной авиабазы и всматриваясь в идущих навстречу, в конце концов стал догадываться: что-то изменилось. Стюарт не смог бы сказать, что именно — это ощущение было сродни животным инстинктам, — однако он чувствовал, что в воздухе назревает какой-то пузырь, который обязательно должен прорваться. Это было видно в походке и во взгляде каждого встречного, в манере разговора, даже в том, как парни приобнимали своих подружек. Стюарт невольно всматривался в лица, и ему отвечали такими же испытующими, оценивающими взглядами, какие он ловил утром возле водопровода — правда, на сей раз он улавливал в них не неприязнь, а скорее любопытство. Вчера толпа осваивалась, принюхивалась, знакомилась; сегодня же она вела себя так, словно непонятное разрушение водопровода придало ей силы и уверенности, а эта вода оказалась той самой секрецией, которой иные животные метят свою территорию. Всё чаще навстречу Стюарту попадались девушки с обнажённой грудью, вызывающе улыбавшиеся в ответ на его поначалу скромные, почти стыдливые взгляды; всё чаще посреди взлётной полосы останавливались какие-то личности, и между ними происходила странная, невидимая в подробностях торговля, от которой за полмили веяло чем-то запретным и щекочущим. Всё чаще прогуливавшиеся парочки сворачивали куда-то в стороны… Воздух накалялся и загустевал, превращаясь в субстанцию, наполненную вожделением, эротизмом, провокацией и ожиданием. Стюарт не хотел поддаваться, но сила течения была столь велика, что он и сам начинал пропитываться ею и уже не таясь рассматривал неприкрытые прелести юных красоток, улыбавшихся в ответ и приветственно махавших ему рукой. Организм реагировал соответственно, и некоторые девушки шутя делали большие глаза, намеренно или случайно бросив взгляд ниже пояса.
