Кто-то плюхнулся невдалеке с диким криком. Стюарт открыл глаза — оказалось, что он стоял всё это время с закрытыми глазами — и почувствовал, как на его ногу попало что-то, тут же смытое услужливой водой. Повернув голову на крик, он увидел загорелого человека, сидевшего на земле и колотившего по ней руками. Из-под них разлетались в стороны небольшие комки грязи. Стюарт поначалу подумал, что с ним что-то случилось, и хотел было подойти и помочь, но в это время, что-то выкрикивая, мимо пробежал и плюхнулся неподалёку от первого ещё один. Теперь уже они оба принялись колотить по земле, разбрызгивая грязь по сторонам и стараясь перекричать друг друга.
Зрелище отрезвило Стюарта. С внезапно испорченным настроением он вылез из-под воды и стал протискиваться через радостно шумевшую толпу назад к машине, пытаясь занять себя мыслями, как провести сегодняшний день. Можно было попытаться отыскать Флоренс, но зачем — Стюарт пока не знал. Он помнил, что женщина приехала сюда вести репортаж о фестивале, и понимал, что даже если он отыщет её на этой переполненной авиабазе, вместе им не придётся побыть ни минуты. Но мысли невольно возвращались к ней, и где-то в глубине сознания рождалось чувство, что найти он её всё-таки должен — пусть не сейчас, не сию минуту и даже не через два-три часа. В конце концов, говорил он себе, приехали-то они вместе… В какой-то момент Стюарту показалось, что он думает об этом лишь потому, что не знает, как ещё можно убить время до начала выступлений заявленных на сегодня исполнителей, и что если бы не это незнание, присутствие Флоренс рядом было бы ему совершенно не нужно. Стюарт попытался отмахнуться от такого ощущения, но этот червячок никуда не хотел уползать, а наоборот, даже пытался устроиться поудобнее и назойливо шептал: «Ну вот найдёшь ты её — и что дальше? О чём вы будете говорить? Что делать? Перебирать в памяти картины детства? Снова рассуждать о Вудстоке прошлом и Вудстоке настоящем? Перемывать всему косточки? Ну, и надолго ли вас хватит? Вас же ничего не связывает, неужели ты не видишь, парень? Признайся, что ты хочешь найти её только для одного… И то неизвестно, получится ли это у тебя…»
Занятый подобными размышлениями, Стюарт наконец добрался до своей машины, кое-как вытерся рубашкой, превратив её в нечто невразумительное, и, усевшись на капот, ещё хранивший остатки вчерашнего тепла, принялся бездумно рассматривать громадину высившейся немного наискось от него западной сцены. Мимо бесцельно бродили кучки недавно проснувшихся, переговариваясь о чём-то; прогуливались парочки, держась за руки и наслаждаясь последними часами нежаркого утра; в тени ангаров раскладывали свой нехитрый товар ушлые продавцы… Время от времени на западной сцене возникало какое-то движение — видимо, техники готовили её к новым концертным выходам, — и рабочая суета слегка развлекла Стюарта. Он даже представил себя на минуту невидимым никому духом-хранителем оригинального Вудстока, который путешествует по всем юбилейным фестивалям, устраиваемым в его память, и эта идея так насмешила, что он стал у самого себя брать интервью: «Мистер Макги, как вам этот Вудсток? — Ну, знаете, я не скажу, что тут совсем плохо. Главное, что это нравится зрителям… Хотя, конечно, организация могла бы быть и получше. — Но вот вашей спутнице он, скорее всего, не понравился, как вы думаете? — Понимаете, я не могу думать за свою спутницу хотя бы потому, что я — мужчина (хе-хе-хе). А если серьёзно, то надо ж понимать, что сейчас не шестьдесят девятый год…» Без всякой связи с предыдущим ему вдруг вспомнилось, что на обратном пути он почему-то не встретил ни одного полицейского, хотя не услышать толпу, бушевавшую у водопровода, мог бы только глухой. Затем его внезапно осенило: «Ну я и дурак! Ведь можно же было набрать там воды…» Эта мысль тут же вернула его в реальность, уже начинавшую прокаливаться июльским солнцем, и Стюарт даже соскочил с капота…
