— Жаль, что вы сразу в Рим едете, — произнёс он. — Мы могли бы вместе выйти в Бетеле, вы бы пообщались с отцом, переночевали в «Эль-Монако», а утром я бы вас отвёз в Рим. Как раз к началу фестиваля. От нас это примерно двести миль — не проблема. За два часа доберёмся. А так вы и на родине побываете, и переночуете нормально. Бьюсь об заклад, в том Риме сейчас такое творится, что ни в одной гостинице места не будет. Даже ваши коллеги не помогут.
Несколько долгих минут женщина смотрела на Стюарта, затем озорно засмеялась:
— Вы настоящий искуситель. Как и положено американскому солдату.
— Стафф-сержанту, мэм, — приосанился Стюарт.
— Ах, простите, — снова засмеялась она и коснулась его рукава. — Только уж не «мэм», а «мисс», раз вы — стафф-сержант.
Стюарту пришлось извиняться. Женщина небрежно махнула рукой в ответ на неловкие извинения и продолжала:
— Ну а как хоть звать вас, а, мистер искуситель? Надо ж мне знать, с кем придётся вспоминать детство.
— Стюарт. Стюарт Макги к вашим услугам, — шутливо наклонил голову Стюарт.
Женщина вновь удивлённо округлила глаза. На сей раз Стюарт перехватил этот взгляд.
— Что-то не так? — тревожно спросил он.
— Как странно, — вместо ответа проговорила она. — Какой сегодня день… очень странный… Нет, так не бывает. Вы разыгрываете меня. Признайтесь.
— Что странно-то? Почему я вас разыгрываю?
— Потому что… Вас зовут так же, как моего отца.
Стюарт не нашёлся что ответить. В разговоре возникла пауза.
Автобус катил по нью-йоркским улицам к северо-западной окраине. Женщина смотрела прямо перед собой, но было ясно, что городские пейзажи её совсем не интересовали. На лице отражалась сложная гамма чувств — недоверие, удивление, работа памяти, изумление, снова недоверие… Стюарт смотрел на её профиль и не решался нарушить молчание. И лишь когда кварталы небоскрёбов сменились пригородными домиками, он негромко спросил:
— Простите, мисс… А как вас зовут?
Она не ответила. Стюарт уже было решил, что она не расслышала, но через несколько минут она отозвалась — изменившимся, словно отстранённым от всего голосом:
— Флоренс…
Теперь настал черёд удивляться ему.
Глава 2
«Вновь я посетил…»
— Вон там, под дубами, и стояла медпалатка.
Они втроём — Флоренс, Стюарт и Льюис, его отец, — стояли перед полем, тридцать лет назад принадлежавшем Трёхпалому, как называли в Бетеле Макса Ясгура. Сейчас оно совсем не походило на место, где некогда творилась история: всё пространство было огорожено, и лишь установленная недалеко от дороги мемориальная плита гласила, что здесь когда-то проходил рок-фестиваль.
