Льюис резко повернулся к ней и встретился со взглядом — просящим и в то же время спокойно-уверенным, будто девушка знала, что ей не откажут. На секунду его окатила волна ревности, и он быстро глянул на друга, для которого, казалось, сейчас не существовало ничего, кроме гитарного безумия.
— Ты действительно этого хочешь?
Флоренс кивнула. Льюис с минуту помолчал, что-то обдумывая и испытующе глядя то на неё, то на Стюарта, и наконец медленно произнёс:
— Ну… ладно, давай. В конце концов он помогал тебе, пока я…
Он не договорил: девушка мягко зажала ему рот ладонью.
— Спасибо, Лью. — Отняв руку, Флоренс нежно его поцеловала. — Я люблю тебя.
Парень улыбнулся — как-то робко, неверяще. На языке вертелся вопрос, но после этих слов он так и не решился его задать.
Стюарт же продолжал не отрываясь смотреть на сцену, и в голове у него медленно прокручивались картины недавнего прошлого, всплывали обрывки фраз и речей, прочитанных им в газетах и услышанных из телевизора, на выступлениях, демонстрациях…
… Есть у меня мечта: однажды страна наша, осознав истинный смысл своей веры, станет его воплощением… Есть у меня мечта: однажды на багровых холмах Джорджии потомки бывших рабов смогут разделить трапезу братства с потомками бывших рабовладельцев… Есть у меня мечта: однажды там, в Алабаме, штате жестоких расистов…чернокожие мальчишки и девчонки возьмутся за руки с белыми мальчишками и девчонками, словно братья и сестры… Есть сегодня у меня мечта…
…Президент Джонсон дал понять, что ФБР следит за всеми антивоенными выступлениями…
… Я слышу зов своего поколения, но сказать мне ему нечего…
… На сцене я занимаюсь любовью с тысячами человек, а потом иду домой и засыпаю в одиночестве…
… Послушайте! Я не говорю ни о какой революции. Я не говорю ни о каких демонстрациях. Я говорю лишь о веселье. Я говорю о любви…
… Принесите мне их головы!..
…Они сидели втроём недалеко от выложенного из пластиковых бутылок и банок «пацифика» посреди загаженного поля, по которому ходили кучки добровольцев и собирали в пакеты весь мусор, оставшийся после трёхдневного праздника. Немногочисленные оставшиеся — несколько тысяч — толпились возле сцены, рискуя получить звуковые ожоги. А в это время под рукой злого (или, может, чересчур правдивого?) чернокожего волшебника «Звёздно-полосатый флаг» незаметно превратился в «Лиловый туман»:
Purple haze are in my brain…
