Стюарт невольно дёрнул головой и сунул ему тарелку с ложкой:
— На, пожуй. Чарли говорит, вкусно. Молли, держи, это тебе. Поешь. — Он передал ещё одну тарелку девушке, отряхнулся, затем произнёс: — Интересно, ему за это что-нибудь будет?
— Ты о чём? — не понял Льюис, уплетая кашу. Волна восторга начинала спадать, и они уже могли разговаривать более-менее нормально.
— Я о том, — продолжал парень, — что одно дело — петь такую песню в кампусе или на сейшне, где все — свои, а совсем другое — вот на таком фесте. Ты думаешь, они там, — он повёл головой в сторону Нью-Йорка, — не будут знать, что тут пели и как?
Льюис удивлённо воззрился на приятеля и даже перестал жевать:
— Ты чего? Что за чушь ты мелешь? Мы не в свободной стране, что ли, живём?
— Что-то ты быстро забыл о том, как они в Чехаго демонстрацию разгоняли[6]. В свободной-то стране, — фыркнул Стюарт, глядя прямо в глаза другу.
Льюис поперхнулся, закашлялся и быстро огляделся:
— Эй, ну, не так громко-то…
— Ты чего? — не отказал себе в небольшой издёвке Стюарт, положа руку ему на плечо. — Что, уже ФБР померещилось и ты сразу возвращаешься к порядочным[7]? Бедненький папаша Лью… А как же свободная страна, а?
— К кому возвращаюсь? — Свирепо взглянув на друга, Льюис скинул руку с плеча и хотел ответить в том же духе, но не успел.
Со сцены прозвучало его имя. Парень взглянул в ту сторону. Долговязый загорелый человек — видимо, ведущий, — стоя у микрофона, поздравлял его с рождением сына, после чего…
* * *
Опасения Стюарта подтвердились. Через полгода на экраны вышел кинофильм о фестивале, куда вошло и исполнение Джозефом Макдональдом «Вьетнамской песни», и обновлённая «рыбная считалочка», и экспрессивное послание музыканта слушателям. Фильм имел грандиозный успех, и не в одном кинозале публика смачно повторяла вслед за вудстокскими хиппи «Fuck». Результат не заставил себя долго ждать: Кантри Джо был арестован по обвинению в оскорблении общественной морали, однако через полгода его амнистировали. Сам же фильм в 1971 году получил «Оскар» — не в последнюю очередь благодаря прогремевшей на всю страну «Вьетнамской песне». Она же дала новый толчок антивоенным и антиправительственным демонстрациям.
* * *
…на сцену вышел худощавый молодой человек с гитарой за спиной, в тонких очках, делавших его похожим на Джона Леннона, в светло-пятнистой рубашке и смешно закатанных по щиколотку джинсах. Ведущий скромно представил его «Джон Себастиан», чем вызвал новую волну аплодисментов. Себастиан на ходу шутливо потряс в воздухе воздетыми руками, отпил немного воды из стоявшего на усилителе стаканчика и, подойдя к микрофону, начал говорить всё то, что разными словами говорили практически все исполнители в эти дни: какая, мол, классная тусовка, как он счастлив здесь выступать, хотя сначала не хотел, но его друг Чип Монк, которого вы все хорошо знаете, уговорил его, и вот он здесь… Наверно, только человек с очень острым слухом мог уловить в его словах и в тоне тонкую насмешку. Над чем же и кем — этого, пожалуй, не знал и сам певец. Ещё со времён существования группы «Lovin' Spoonful» его знали как весёлого циника, умевшего ввернуть острое слово даже там, где в этом не было особой необходимости (этим он тоже напоминал своего знаменитого британского тёзку). И эту репутацию он подтвердил на фестивале одной фразой: «Ребят, любите друг друга, но не забудьте убрать после себя мусор». Впрочем, тогда на это мало кто обратил внимание. Публика была уже в таком состоянии, когда смысл сказанного почти не доходит до сознания — главнее был сам факт того, что ей что-то сказали и это пришлось по душе на уровне интуиции.
