Наконец, в очередной раз вернувшись на место, парень увидел Чарли и Льюиса. От сердца сразу же отлегло: почему-то с ними было спокойнее, хотя никакого опыта в оказании первой медицинской помощи и уж тем более в приёме родов не было ни у кого.
— Ты где пропадал? — воззрился на него Чарли. — Как тут дела?
Стюарт отвёл его в сторону:
— Дела неважные, Чарли. Я не спец, но, похоже, кто-то из девчонок скоро родит.
По лицу Чарли пробежала еле уловимая тень, и Стюарт со странной смесью удивления, удовлетворения и некоего злорадства отметил, что он тоже волнуется, несмотря на всю свою похвальбу и самоуверенность. Однако уже через пару секунд Чарли ободряюще положил руку ему на плечо:
— Чувак, расслабься. Всё будет хорошо, вот увидишь. Мы справимся.
Стюарту не хотелось делиться с ним опасениями, поэтому он перевёл разговор на другое:
— Не слышал, когда начнут?
Чарли пожал плечами:
— Не знаю. Говорили, что в четыре, а там… Ещё со сценой должны закончить, да и не все собрались… Да когда б ни начали, Стю, это будет нечто незабываемое, можешь мне поверить. — Он ободряюще подмигнул другу.
Но в четыре фестиваль не начался.
И в половину пятого — тоже.
На успокоившемся было человеческом поле еле ощутимо вибрировало ожидание. Неуловимое поначалу, оно, словно повинуясь силе притяжения, ручейками стекалось от дальних концов к середине, откуда, нарастая, неотвратимо катилось к свежепостроенной сцене, где сливалось с ожиданием передних рядов. Вскоре оно сгустилось в настоящую грозовую тучу, время от времени искрившую недоуменными вопросами и самыми нелепыми предположениями. Напряжение было столь велико, что казалось: вот-вот разразится… Что именно? — не знал никто. И никто даже не хотел думать, чем может обернуться волнение и ожидание полумиллиона человек.
* * *
17:03 15 августа 1969 г.
— Ричи, выручай. Ты идёшь шестым, но сейчас ты — единственный. Тимми Хардин вообще невменяем: бродит за сценой, пытается настроить гитару, что-то бормочет про японские байки… Пока его приведут в норму, пройдёт ещё час, если не больше. Нас просто сметут за это время. Ты посмотри, сколько их там… А мы-то с Джоном думали, что будет не больше двухсот тысяч.
Аккуратный чернокожий мужчина неопределённого возраста и пасторски-благообразного вида в свободно ниспадающем причудливом балахоне, из-под которого выглядывают белые брюки и грубая кожаная обувь, отвлекается от настройки своей гитары и удивлённо смотрит на стоящего перед ним худого, с тонкими чертами лица и шапкой курчавых волос молодого человека, одетого в одну лишь кожаную безрукавку на голое тело и потёртые джинсы:
