— Командора, конечно же, командора.
— Он вам не подопытный! — тявкнула я, извиваясь в руках громилы. Если бы я была чуточку больше или способности мои были сильнее, я бы смогла выбраться и волка спасти. Если бы я была кем-то опаснее тарсы…
— Разумеется, — мягко согласился Зафрэ и обратился к волку: — Прошу вас не делать глупостей. Не забывайте, Анха у нас, а мои люди, как вы могли заметить, довольно впечатлительные. Будет жаль, если Гарэт испугается и случайно раздавит эту милую нечисть.
— Надеюсь, в следующую нашу встречу вы не забудете принести противоядие, — сказал Хельму, напряженно следя за шприцем.
Я заметила, как напряглись его плечи.
— Это не яд. Это мой дар всем непробудившимся оборотням, — оскорбился Зафрэ, склоняясь над Хельму. — Его просто нужно доработать. Руку.
— Бо-о-осс, не надо, — жалобно попросила я.
Меня не слушали. Зафрэ ввел все содержимое шприца до последней капли и, довольный, отошел на шаг назад.
Несколько мгновений ничего не происходило.
Потом Хельму тяжело, прерывисто задышал, схватился за грудь и зажмурился, болезненно морщась. Зафрэ не видел в этом ничего страшного.
— Навещу вас послезавтра, — спокойно пообещал артефактор, обернувшись ко мне. Он не видел, что черты лица волка неправильно заострились, а распахнувшиеся глаза уже совсем не похожи на человеческие.
— Н-н-н-н… — Обмякнув в руках громилы, я с ужасом смотрела на Хельму. — Н-н-не уверена.
Хельму в прямом смысле зверел на глазах. Зафрэ обернулся и выругался. Громила, державший меня, отступил назад, руки его ослабли и разжались, возвращая мне свободу. Воспользовавшись моментом, я бросилась к волку, не очень понимая, что нужно делать, но горя желанием сделать хоть что-нибудь.
Зафрэ поймал меня за хвост и дернул назад.
— Жить надоело? — зло спросил он в ответ на мое злое шипение. — Он же тебя сейчас просто разорвет.
— Это ты с ним сделал, — прошипела я, забыв про вежливость и безопасно-отстраненное «вы». Пытаясь извернуться и укусить державшую меня руку.
Хельму сполз с кресла на пол и глухо застонал. Я видела, как на его шее с жуткой неторопливостью проступала полоска белого густого меха, протягиваясь дальше, вдоль хребта. Кожа будто лопалась и расходилась, уступая место волчьей шкуре. И кости под этой шкурой ломались и перестраивались.
Первое превращение, самое долгое, мучительное и болезненное, проходило прямо сейчас. На наших глазах.
— Уходим, — велел Зафрэ, когда глухой стон волка сорвался в протяжный хриплый вой.
