Он даже не был в такой ярости после того, как я ударила его по затылку этим дурацким яблоком и закрепила свое место в чистилище подготовительной школы.
— Где она? — он снова орет, и кто-то говорит что-то приглушенным шепотом, что вызывает у него рычание: — Убирайся нахуй с моего пути.
Я сажусь прямо на стуле, слишком ошеломленная, чтобы окликнуть его или как-то пошевелиться. В конце концов, все в порядке, потому что мне не нужно пытаться привлечь его внимание.
Он находит меня. Как прекрасный гнилой принц.
Через несколько мгновений после того, как его сердитые крики разносятся по комнате, он проносится мимо ошарашенного офицера Фэллона и врывается внутрь.
Я таращусь на него, на мгновение задумываясь, не призрак ли он, а не настоящий живой человек. Он вернулся, чтобы преследовать меня? Неужели он отказывается оставить меня в покое, даже в загробной жизни? Мои страдания, это его незаконченное дело.
Я была так уверена, что он мертв. Черт, я чувствовала это глубоко внутри. По крайней мере, так показалось офицерам. Зачем бы они спрашивали меня об угрозах ему, если бы он был жив? Я думала, что в этом весь смысл всего этого.
Что именно происходит прямо сейчас?
Бурные глаза Сэйнта останавливаются на мне, и я замечаю, что его бронзовая кожа раскраснелась, взгляд немного безумный, белая футболка, которую он носил ранее, помята и грязная.
Он беспокоился обо мне ?
Мое сердце замирает при этой мысли, но я приказываю ему успокоиться, черт возьми. Я говорю себе, что не имеет значения, был ли он обеспокоен. Здорово, что он жив, огромный груз страха и печали свалился с моих плеч, но сегодня вечером он подставил меня, подставил и во всех других направлениях.
Я не могу простить его.
Директор Олдридж и миссис Уилмер врываются в комнату вслед за ним, слегка запыхавшиеся, с выпученными глазами.
— Мистер Анжелл, как вы думаете, что вы делаете? — Кричит директор.
Сэйнт не утруждает себя тем, чтобы посмотреть на него сразу. Ясно, что ему плевать, что в комнате есть кто-то еще. Его глаза прикованы ко мне, как будто он боится, что я исчезну, если он сдвинется хотя бы на сантиметр.
Меня нервирует то, как пристально он изучает меня.
— Почему ее допрашивают? — спрашивает он через несколько мгновений, поворачиваясь к нашему директору. — Она ничего не сделала.
— Сэйнт, не могли бы мы, пожалуйста, обсудить это снаружи? — Тон директора Олдриджа на удивление настойчив и ... раскаивающийся. Я никогда не слышала от него ничего, кроме строгости. Тот факт, как он выговаривает имя Сэйнта, говорит о знакомстве между ними, выходящее за рамки студентов и администрации.
