В сарае было обжигающе пусто. Корнелия не знала, чего ожидать. Но ей думалось, что оказавшись внутри, она все поймет, разберется в себе, станет сильнее, наконец, получит ответы на все волнующие ее вопросы. Состояние трепетного предвкушения снова сменилось меланхолией, и девушка обернулась на мужа. Лукаш Чермак стоял у двери, преграждая путь. Его глаза горели злым, фанатичным огнем, а объектив наставленной на девушку камеры казался заряженным револьвером. Режиссер явно ждал ее реакции и замер в предвкушении. Руки, которыми он держал свою камеру, подрагивали от волнения и предвкушения развязки.
— А где Дора? — неожиданно для самой себя спросила Корнелия.
— Ох, моя милая. Я ее выдумал. Как и все, что здесь происходило.
— ЧТО? — Корнелии показалось, что в ее трепещущее сердце одним ловким ударом загнали длинную, ледяную иглу. — Что ты сказал?
— Все это время, без сна и перерывов на обед, шли съемки моей «жемчужины». Моего самого трудного фильма. Но оно того стоило. Все, что я сделал, до последней крупицы поступка, стоило результата. Все получилось прекрасно. Каждый кадр, каждый поворот сюжета…
— А как же… орехи?
— Милая моя, за то время, что мы вместе, я неплохо тебя изучил. Я знаю о твоем почти детском любопытстве. Знаю о чрезмерной внушаемости. Они сыграли нам на руку. Здорово помогли тебе вжиться в роль….
— Значит, музыка ветра, орехи и…
— Да, — Режиссер достал из кармана куртки кухонный ножик, — все это сделал я, и это я убил его. Только не осколком зеркала, а вот этим ножом. Зеркало должно было оказать на тебя…эмоциональное воздействие, да и просто красиво смотрелось в кадре. Я готов понести заслуженное наказание, но мое творение, мой гениальный фильм с подлинными эмоциями все равно увидит свет. Пускай меня возненавидят, пускай я навсегда останусь изгоем, но меня запомнят. Лукаш Чермак навсегда останется единственным в своем роде режиссером!
У Корнелии подогнулись ноги, и она упала на холодный земляной пол.
— Это конец, — режиссер выключил камеру.
Он направился к жене неторопливой походкой, изучая ее настороженным, оценивающим взглядом. Девушка отползла в дальний угол и прижалась к стене. Ее грудная клетка хаотично затряслась, из горла вырывался тихий стон, глаза наполнились слезами. У жены режиссера начиналась истерика.
— Говорю же: мы закончили, — Лукаш Чермак присел рядом с Корнелией и воткнул нож в землю. — Поднимайся, это был мой сценарий для вызова подлинных эмоций, на самом деле никто не пострадал…
