— Не трогай меня…, — дрожа всем телом, девушка теряла последние крупицы самообладания, — пожалуйста, не трогай меня…
— Милая…
Режиссер не успел договорить. Корнелия, издав крик, представляющей собой квинтэссенцию отчаяния и злобы, прыгнула на него и, повалив на лопатки, схватила рукой торчащий рядом нож. Острие занесенного лезвия замерло в сантиметре от зрачка режиссера, который замер, скованный липким чувством страха.
— Я…, я понимаю твои чувства, дорогая, — глаза режиссера уставились на дрожащий в руке девушки нож, — но раскаяния от меня не жди. Я грезил этим фильмом уже давно. Он — наше с тобой дитя…
Корнелия закричала в лицо мужу. Сколько всего было в этом крике: ненависть, страх, разочарование, безграничная, вырывающаяся наружу душевная боль. Нож воткнулся в землю, правее головы режиссера, разрезав ему только мочку уха.
Жена режиссера бежала по пологому склону и рыдала, почти не видя дороги перед собой. Она падала, разбивая себе колени и пальцы в кровь, но поспешно, неуклюже вставала и снова продолжала бежать, бежать, сама не зная куда. Начался лес. Хлесткие ветки били Корнелию по лицу, оставляя глубокие порезы, рассекая нежные губы. Девушка не останавливалась. Ее платье, как и душа, в ту минуту рвалось на лоскуты. Спустя время, девушка упала и, содрогаясь от рыданий, приникла спиной к большому поваленному стволу дерева. Встревоженный женский голос звал Корнелию по имени, раздаваясь эхом по округе. В дымке опускающегося на лес тумана, он показался девушке галлюцинацией, следствием ее нервного потрясения. Затихнув, этот зов раздался пугающе близко, и Корнелия, вскрикнув, тут же судорожно зажала ладонями дрожащие губы. Перед ней, из дымки тумана, выплыл женский силуэт. Точно такой же, как и в ту ночь, когда все крыльцо старого дома оказалось увешанным колокольчиками музыки ветра. Корнелии подумалось, что это дух ведьмы пришел за ней, сам нашел дорогу из сарая, оказался реальностью, а не коварным обманом мужа девушки. Несчастная вжалась спиной в шершавый и мокрый ствол дерева, уцепилась худыми руками за густой мох. Силуэт ведьмы стал стремительно приближаться, разгоняя своими ногами тянущийся над гнилой листвой туман. Корнелия закрыла лицо ладонями, словно маленькая испуганная девочка, и так сжалась, что, казалось, физически стала меньше своего роста. Дух ведьмы оказался неожиданно теплым и уютным. Он обнял ее, крепко прижав к себе.
— Все, все, успокойся, милая. Все хорошо. Я рядом, я с тобой…
