— Арман? Что с тобой?
— Лукаш, ты тоже это слышишь?
Мужчины замолчали, напряженно вслушиваясь в раздающиеся вокруг них звуки. Среди шепота листвы, ударов капель об оконные стекла и скрипа перекрытий дома, раздавалась странная, еле уловимая и хаотичная в своем звучании музыка.
— Вот-вот! Сейчас! — снова зашептал Арман. — Как будто звенят колокольчики. Множество колокольчиков…
В гостиной стали просыпаться люди. Вислав, потирая затылок, приподнялся в спальном мешке и недобро уставился на возвышающегося перед ним Армана. Влад, проснувшись, рефлекторно схватился за свою личную видеокамеру и случайно задел рукой Зигфрида, который сонно охнул. Хмурый Лукаш Чермак зажег керосиновый фонарь, и комнату залило теплым, персиковым светом.
— Эй, что случилось?
— Кому тут не спится?
— А я видел такой сон…
Игнорируя ворчание своей съемочной группы, режиссер вслушивался в неразборчивый звон множества колокольчиков за окнами. Эта мелодия выделялась на фоне ночных звуков и внушала тревогу. Лукаш поднялся, накинул на плечи свою куртку и, держа фонарь на вытянутой руке, направился к выходу из комнаты. Арман и вся съемочная группа, толкаясь и зевая, гурьбой последовали за ним. Как только входная дверь дома была с пронзительным скрипом открыта, в лицо режиссеру ударил прохладный и свежий ночной воздух, а таинственная музыка теперь окружала его со всех сторон, зловеще разносясь по ветру. Мужчины, вышедшие на улицу вслед за Лукашем, испуганно отшатнулись, — все верхнее перекрытие длинного, деревянного крыльца было увешано талисманами «музыки ветра», сделанными из металлических трубочек, кусочков стекла, перьев, бусин, ореховых скорлупок и птичьих костей.
— Чтоб меня! — выругался Влад и включил свою камеру, с которой никогда не расставался. — Это уже не смешно, босс!
Лукаш Чермак тоже достал из кармана куртки свою личную камеру. Он с мрачным видом принялся снимать происходящее, параллельно захватывая в объектив удивленные и испуганные лица своей команды.
— Лукаш, это какая-то шутка? — Спросил Арман, крутя в руках кость от вороньего крыла, прикрепленную к талисману «музыка ветра».
— Если бы я знал, приятель, — мрачно сказал режиссер, не переставая снимать. — Если бы я знал…
Крыльцо позади мужчин скрипнуло, и они, вздрогнув, резко обернулись. В дверном проеме, в одном шелковом халате на голое тело, стояла Корнелия. Жена режиссера окинула всех присутствующих странным, беспристрастным взглядом и завороженно уставилась на звенящие и щелкающие на ветру поделки.
