— Хорошо… — медленно говорю я, как бы понимая это, но не совсем. — Но что делает кого-то овцой?
— Овца – это человек, который считает, что законы и правила существуют для их защиты. Делают игровое поле более справедливым, когда в действительности они...
— Прости, Лили?
Мы обе удивленно оборачиваемся. В дверях стоит женщина средних лет, сжимая в руках небольшой сверток.
— Да, Мэри? — Лили улыбается женщине, нисколько не раздраженная тем, что ее прервали. На самом деле, она выглядит довольно счастливой.
— Маленький Дэвид готов ко сну. Я подумала, что ты захочешь пожелать ему спокойной ночи, прежде чем я его уложу.
— Конечно, — лучезарно смотрит Лили на женщину и тянет к ней руки.
Мэри отвечает на улыбку Лили и подходит, осторожно подавая сверток. Как только сверток благополучно оказывается в руках Лили, Мэри делает шаг назад и смотрит на меня. Я вежливо улыбаюсь ей, и мы оба обращаем внимание на Лили.
Лили улыбается и отодвигает уголок одеяльца, обнажая крошечную золотую головку.
Она воркует, ласково разговаривая со своим малышом, и, наблюдая за ней, я испытываю странную боль. Как будто во мне есть место, о котором я не подозревала, и которое было пустым.
— Я не знала, что у тебя есть малыш, — мягко говорю я.
Лили смотрит на меня и нежно кивает.
— Его зовут Дэвид.
— Сколько ему? — спрашиваю я, придвигаясь немного ближе, чтобы получше его рассмотреть.
— Три месяца, — отвечает она с гордой улыбкой. — Хочешь его подержать?
— Да, — довольно хмыкаю я. Я не держала малыша на руках с тех пор, как родилась Эбигейл, и мне внезапно стало этого не хватать.
Лили придвигается ко мне, и я протягиваю руки, готовая принять сверток. Лили осторожно кладет его мне на руки.
— Он заснул, — шепчет она.
Я смотрю на спящего ребенка на своих руках, и вид его красивого личика крадет у меня все дыхание.
Я теряю дар речи.
Рядом со мной тихо хихикает Лили.
— Он имеет тенденцию оказывать такое влияние на людей.
Я качаю головой, пытаясь ее прояснить, но все еще не могу отвести от него глаз.
— Он идеальный… — выдыхаю я, восхищаясь его ангельскими чертами. Он самый красивый, кого я когда-либо видела.
— Так и есть, — соглашается со мной веселый мужской голос, звучащий со стороны дверного проема.
Мне, наконец, удается оторвать взгляд от прекрасного лица Дэвида и взглянуть вверх, чтобы увидеть его взрослую версию, ухмыляющуюся мне.
Не знаю почему, но мне кажется, что меня только что поймали на том, чего я не должна была делать.
