Дивеевские Христа ради юродивые Пелагия, Параскева и Мария | страница 34
Игумении Марии Пелагия Ивановна неоднократно предсказывала разные события в ее жизни, а также события в монастыре, и эти предсказания всегда в точности сбывались.
Обитель она очень любила, называя всех в ней своими дочками. И точно, была она для обители матерью; ничего без нее здесь не делалось. В послушание ли кого посылать, принять ли кого в обитель или выслать — ничего без ее благословения матушка не делала. Что Пелагия Ивановна скажет, то свято, так тому уже и быть. И как, бывало, она скажет, так все и случится. Раз приходит к нам которая-то из наших сборщиц, сидит вот да и ропщет: “Батюшка-то Серафим, слышь, предсказывал, говорят, что через омет нам деньги-то бросать будут — только возьми. А уж где же бросают-то?!” Вздохнет да охнет. “Так-то просить — ничем не выпросишь”. Пелагия Ивановна говорит ей: “У Бога милости много, а нашу обитель, знай, Он никогда не оставит”.
А ныне вот осенью, как покража-то у нас в трапезе случилась и приказано было все запереть да построже держать, вот и затолковали у нас: “Бойтесь пожара, подожгут”. Я слышу, да сестрам-то и говорю: “Вы, сестры, смотрите, не больно крепко спите: нас, говорят все, поджечь собираются”. Пелагия-то Ивановна слушает, да и говорит: “Полно! Ложитесь-ка себе да покрепче спите. Обитель наша никогда ничем не повредится, и никогда в ней ничего не случится, потому что те, кому поручено, караулят”. В это самое время, на эти слова ее, караул, поставленный у собора из церковниц и забил в доску. “И впрямь, — говорю, — слышь, караульщицы наши подошли”.
— Эх, Симеон! — перебила она меня. — Ничего-то ты не понимаешь. Да ведь не эти караульщики. Что эти-то?! Тот караулит, кому поручено караулить обитель.
Должно быть, разумела старца Серафима.
А вот в 1882 году все затолковали у нас, что скоро мощам быть. Я и говорю раз Пелагии-то Ивановне: “Слышишь, что говорят? Мощи будут”.
— Будут, — отвечает.
— Скоро ли? — спрашиваю.
— Нет, — говорит, — еще не скоро.
Мне стало досадно.
— А ты-то, — говорю, — почем знаешь!
— Да я — то, — говорит, — хоть и не знаю, а только не скоро».
«А вот весною в 1883 году сидит она в чулане у открытого окошка да и говорит мне: “Симеон, да поди-ка ты ко мне, поговорим-ка немножко”.
— Что же, — говорю, — давай поговорим.
Подошла, знаешь, я и села возле нее на лавку.
— Гляди, — говорит, — Симеон! Как хорошо расцвело.
