Когда мы пытаемся понять отношение детей со взрослыми (прежде всего с родителями), то невольно видим эту ситуацию со своей «колокольни»: мы де направляем ребенка, формируем его. Однако если учесть прамы как специфическую особенность детского сознания, то приходиться говорить иначе. Мы для наших детей являемся настоящей способностью, как только они сталкиваются с проблемами, которые не могут решить, то обращаются к нам, и родители тут же прибегают на помощь. Не только родители в сознании ребенка образуют с ним одно целое (прамы), но и наш ребенок с нами образует одно целое. И это не банальность, а другой взгляд на взаимоотношения. Я как отец для моего ребенка не столько субъект, с которым он общается и строит отношения, сколько его органическая способность, позволяющая моему сыну или дочери решать недетские задачи. Теперь, куда ребенок идет, в какой мир попадает, когда детство заканчивается. В подростковом мире он открывает свою личность, учится объективному познанию, осваивает новые практики.
Что собой представляло, например, становление моей личности? Прежде всего, необходимость самостоятельного поведения. Если раньше, в дошкольный период и в первых трех классах начальной школы, я все еще рассчитывал на маму, воспитателей и учителей, то начиная с третьего и особенно четвертого классов вынужден был жить сам, принимать собственные решения (мама целыми днями пропадала на работе, а вечером занималась хозяйством; отец был в армии в другом городе; а учительница начальных классов – а в нашем классе было 42 ребенка – не могла доходить до отдельного ученика). Если раньше, когда у меня возникала какая-нибудь проблема, и я не знал, как действовать и вести себя, и мне на помощь приходила мама или педагог, то в третьем и четвертом классах помочь себе я мог только сам. Спрашивается, каким образом, на что я мог при этом опереться?
Вероятно, на образцы поведения и поступков моих родителей или других людей, представленные в сказках, в рассказах, в книжках, в передачах радио, реже, в наблюдениях за реальной жизнью. Образцы поведения и поступки, осмысленные мною. Но чтобы эти образцы поведения стали моими поступками, они должны были принадлежать мне, исходить из меня. А ведь до поры до времени я себя осознавал только вместе с родителями и воспитателями, они были мое продолжение и способности. В новой же ситуации необходимости действовать самостоятельно, родители и воспитатели ушли, исчезли, я остался наедине сам с собой. Именно я сам теперь должен выступать источником поведения и поступков. Но такого «Я» еще не существовало, его нужно было создать, обнаружить в себе. И я создаю себя в новом качестве –
