Но встречи продолжались и в Москве. Я много раз пытался преодолеть неожиданную страсть, не хотел обманывать жену, хотя уже понял, что жизнь с ней не складывается. Мы с Наташей много раз договаривались расстаться, не встречались иногда по году, но потом все продолжалось, как будто не было никакого уговора.
К этому времени у меня уже было два ребенка. Моя жена увлеклась сначала христианством, а потом восточными эзотерическими учениями. Перестала заниматься детьми и все чаще не бывала дома. Сказала, что не принадлежит себе и предоставляет мне заботиться о детях.
Но я колебался, не в силах принять решение – развестись с женой и начать новую жизнь. Все решил случай. Наташа очень хотела иметь ребенка, а так как я не мог самоопределиться, как-то сказала, что заведет ребенка от другого. Трудно сказать, насколько это было серьезно, сейчас думаю, это были просто ее размышления вслух. Но дело в другом. Меня ее оброненная фраза насчет ребенка буквально ударила. «Как так», – сказал я себе. «Любимая женщина готова завести себе ребенка, не от меня. Что же это за любовь с моей стороны? Как я буду после этого жить? На что я обрекаю наши отношения? Я буду чувствовать себя подлецом, не смогу себя уважать».
Короче, я тут же принял решение и взял на себя ответственность за нашу жизнь. К тому времени я уже понял, что это моя судьба, а с судьбой, как известно, не спорят. Наташа мужественно тащила семью (двух детей и хозяйство), потом родила дочь и, несмотря на все трудности быта и российской жизни, которые уничтожили не одну большую любовь, наши чувства выдержали испытания временем. Как-то под впечатлением нахлынувших воспоминаний я написал такое стихотворение.
Воронежская осень, глушь, печаль,
Я больше не был в тех краях, а жаль.
Я был уже не мальчик, ты в расцвете юных лет,
То перст судьбы, заметил бы поэт.
Я – не поэт, но истину любя,
Сознаюсь, что не сразу разглядел тебя.
Тогда казалось – случай, встреча,
Все промелькнет, как этот вечер прошел,
Как проскакал на лошади в рубахе красной мальчик,
И ты обрезала свой пальчик,
Снимая с яблок кожуру,
В жару.
Но чаще было холодно, сентябрь вступал в права,
Мы думали, что ты была права,
Считая наши встречи – зыбким сном,
Которые мы будем вспоминать потом,
Зимой, в Москве.
Но вот Москва – совсем другая проза:
Кругом одни шипы, казалось наша роза
Завянет на корню, но нет, она цвела,
И нас неумолимо любовь вперед вела.
Сквозь расставанья и разлуки
Ты претерпела эти муки, сполна.
