— Сапиенс, не дрейфь. Я думаю…
Они стояли на берегу реки. Вода быстро проносилась мимо, и где-то вдалеке слышался шум водопада.
— Здесь мы перейти реку не сможем.
Хомо задумчиво кивнул.
— А ты ведь сам говорил, что нам нужно на другой берег. Ведь так?
Хомо снова кивнул.
Стояла ранняя осень, дни еще были теплыми, но ночью вода в мелких лужицах замерзала, а трава покрывалась инеем. Хомо знал, что ближе к зиме его племя перебирается на юг, где переваливает через горы, защищающие от холодных северных ветров. Он надеялся добраться туда, и они с Сапиенс могли остаться с племенем на всю зиму. Но для того, чтобы дойти до перевала, нужно было пересечь реку, и они вышли значительно ниже по течению, чем следовало. Возвращаться к истокам было слишком поздно, зима могла застигнуть их на перевале, а это верная смерть. Хомо думал, думал…
— Мы переплавимся на плоте.
— Ты с ума сошел! Мы утонем!
Хомо улыбнулся. Задумчиво и немного грустно.
— Ну что ты. Конечно нет.
Они успели перевалить через горы до первых морозов. Шли затяжные дожди. Сапиенс мерзла, ее платье, давно разодранное в клочья, Хомо заменил на теплые и мягкие шкуры. Он знал, что идти осталось недолго, и подбадривал ее, как мог. Сапиенс мерзла и засыпала у него на руках. Хомо был мрачен.
Заболела Сапиенс совершенно случайно и неожиданно, как это всегда и бывает. Более того, она заболела именно в тот день, когда рассеялись облака, выглянуло солнце, и долина внизу заискрилась пронзительной желтизной короткого бабьего лета. Словом, как раз тогда, когда жизнь понемногу начала налаживаться.
Сапиенс заболела внезапно, тяжело и безнадежно. Утром она отказалась вставать и идти дальше, ссылаясь на усталость. Хомо пожал плечами, хмыкнул нечто невразумительное (по старой привычке), и отправился за чем-нибудь более или менее съедобным. Когда он вернулся, Сапиенс сильно знобило. Когда село солнце, она бредила и тряслась в лихорадке.
Хомо тоскливо смотрел на долину внизу. Он думал, что им не хватает всего пары дней. Еще чуть-чуть — и они бы догнали племя Хомо, и все было бы хорошо, и Сапиенс бы не заболела, и у них бы были еда, защита, огонь…
В бреду Сапиенс читала Шекспира и выдержки из античных философов.
— Сапиенс!..
Она тяжело вздохнула.
— Тише, Хомо…
Но вижу я в твоих глазах предвестье,
По неизменным звездам узнаю,
Что правда с красотой пребудут вместе,
Когда продлишь в потомках жизнь свою.
[1]Не мешай мне.
— Сапиенс…
— А если нет — под гробовой плитою
