— Саша! — закричала Настя. — Я боюсь! Убери его!
Носатый встал за спиной у Сашки, положил руку на плечо, сжал пальцы. Сказал:
— Ты тоже сиди.
— Дев-ка, — отчетливо сказал урод. — Девка.
Старик подошел к картине, протянул руки — поправить, видимо — и Настя, отпрыгнув вглубь своей темной комнаты, оглушительно завизжала. Критик поставил холст ровнее и отошел на два шага. Настя визжала. Сашка поднял руки, чтобы зажать уши, и в этот момент урод сказал:
— Девка! Не бойся.
Настя тут же замолчала, только смотрела на урода и прижимала к груди простыню: она так ее и не выпустила.
— Девка, — повторил урод и хохотнул.
— Ишь ты, — заметил вполголоса носатый, — понравилась.
— Саша, — сказала Настя, — он видит! Теперь-то веришь, что я настоящая? А?
Сашка облизал губы. «Ну и глупо же я сейчас буду выглядеть», — подумал он и набрал в грудь воздуху, но тут урод сказал, улыбаясь:
— Не бойся. Прыгунья-то, а! Во как прыгает! Не будешь бояться?
— Не буду, — сказала тихо Настя, глядя уроду в глаза. Тот кивнул и добавил:
— Кричать не будешь? Крикунья… крикунья-прыгунья, — и он снова хохотнул.
— Нет, — сказала Настя и опустила руки, — не буду.
— Сла-авно, — сказал урод, и Настя улыбнулась, робко и немного криво.
— Видишь, — прибавила она, покосившись на Сашку, — я все-таки настоящая.
— Сла-авно, — сказал урод снова. Он весь искривился, вгляделся в картину, и, не размыкая рта, издал странный звук — не то чавканье, не то стон. Кровать, за которой стояла Настя, стала прозрачной, и выцвела простыня, которую Настя все еще держала в руках.
— Не надо! — вскрикнула Настя: голос прозвучал глухо, как сквозь тряпку. Урод рыгнул. Кровать пропала, нарисованная комната посветлела; сразу видно стало, что никакого космоса там нет, а есть только голые стены без единого окна.
Без единой двери.
Насте было некуда бежать.
Урод еще раз издал свое жуткое чмоканье: Настя закрыла лицо и застонала. Сашка вскочил, прыгнул на сцену. Схватил картину, повалил мольберт.
— Стой! — заревел урод. — Верни!
Он встал и по-медвежьи пошел на Сашку, растопырив лапы — оказывается, он был огромным, этот урод, метра два ростом. Сашка испытал мгновенный приступ ужаса. Он вспомнил, почему критики никогда не мешают уроду, если он начал есть — голод делает его зверем. Перед Сашкой выдвинулся из тени старик, бросился наперерез. Гигант махнул ручищей: старик, вереща, упал и покатился по сцене. Урод потянулся к Сашке, тот рванулся вбок, сцена неожиданно кончилась. Сашка шагнул прямо в пустоту, отведя картину в сторону, чтобы не упасть на Настю, и приготовился встретить далекий жесткий пол, но упал почему-то на мягкое. Кто-то завопил от боли — под Сашкой оказался носатый, наверное, хотел его схватить, но вместо этого подставился, смягчил падение. Сашка, безжалостно топча критика, встал, чуть не упал опять, шатнулся в сторону от Звягина — тот стоял, как вкопанный, глядя выпученными глазами — и побежал к выходу. Пнул распахнувшуюся со стуком дверь, захлопнул за собой.
