— Работал, конечно. Летом же, этта, в школе не учатся, так как же не работать-то?
Спасибо незапомнившийся мне автор книжки «На берегах Аргая», из которой я и почерпнул эту информацию. А то запнулся бы: «Работают школьники-талганцы или не работают? Какой ответ правильный?» — и хана.
Что-то уж больно въедливы вы, товарищ Птичкин, уж больно ловко вытягиваете информацию обо мне, да еще и вот такими повторными вопросиками. Ты же уже спрашивал, жил ли я в деревне, зачем уточнять?
Что ж, в эту игру можно играть и вдвоем…
— А вы где служили?
Показалось? Или в глазах моего собеседника и вправду на мгновенье мелькнула какая-то тень.
— Ну что вы, нигде я не служил, с чего вы взяли? — искренне улыбнулся он.
— Показалось так. Спрашиваете прямо как на … на беседе в милиции.
Следи за языком, Ершан. А то чуть не ляпнул «…как на допросе». Хотя ощущения, надо признать, очень похожи.
— Ах, вопросы! Прошу прощения, если смутил вас — это у меня профессиональное.
Я поднял бровь. Угадал, что ли?
— Нет, не угадали, — прочитал мою мысль по лицу Птичкин, — я — писатель.
— Это не вы, случайно, написали «На берегах Аргая»?
А вдруг и вправду он? Неудобно получится… Страшно неудобно.
— Нет, это не я. О такой книге, честно говоря, и не слышал вовсе. Про Талган?
— Да.
— Нет, я в Талгане не был ни разу. Я все больше по западным и южным краям страны…
А Талган — где? Ах, да… Здесь же все наоборот, и юг там, где у нас север.
— … «Черные крыши», «Лесной шум», «Живое серебро», «Огненный вал» — не читали?
— Прошу прощения…
— Не расстраивайтесь. Я не самый известный писатель, есть те, кто гораздо лучше меня…
Разговор плавно свернул с личности одного самозваного уроженца Талгана на личность писателя средней руки. Чего я и добивался.
* * *
До столицы остались считанные часы — прибываем в 06:36 — солнце еле-еле взошло, я стою в тамбуре, курю папироску, стрельнутую у какого-то солдата, и думаю о жизни.
Нет, не о том, что мне приходится вести жизнь какого-то нищего побирушки, хотя именно ее мне и приходится вести.
С писателем Птичкиным мы провели несколько часов интересной и увлекательной беседы. И это не сарказм, мне и вправду было интересно. Помотала его жизнь, однако… В смысле: помотала его жизнь, этта. Я же талганец, а не чукча, верно?
Но, несмотря на всю интересность этой беседы — из спального вагона пришлось сваливать. Слишком, так сказать, чистое место, не для бородатой деревенщины в мятых штанах, вроде меня. Нет, никто, конечно, не прогнал бы меня взашей только потому, что я не корреспондирую с чистотой вагона — даздесь не только скатерки на столах, даже вазочки с цветами есть! — просто… Не выгляжу я как человек, который может позволить себе билет в спальный. И бродя по нему, я нарываюсь на вопросик «Ваш билет!».
