Другой пример, также часто повторяющийся в различных вариантах в тех же мультиках – скажем, две девушки разговаривают, говорят, что любят черешни. Мултьгерой упоминает, что у него есть большой сад дома. Девушки упоминают, что хорошо бы к морю. Мультгерой подходит морской походкой в костюме моряка.
Кстати, не следует понимать соблазнение в переносном или абстрактном, каком-то философско-отвлеченном смысле. Соблазнение проводится в самом прямом смысле. И весь веер доступных действий основы будет направлен на то, чтобы подтолкнуть к нужному рисунку чувств. Темный олимпиец поклоняющийся чувствам, которые связаны с насыщением сладким, рассуждает – а может это, намазать всем во сне губы чем-нибудь? Олимпиец, любящий фрукты раздумывает: как бы добиться, чтобы весь воздух в городе заполнился фруктовыми ароматами? Но дальше – все должны будут служить своими инстинктами его рисунку эмпатии. А значит и ему. Короче говоря, если темный олимпиец предлагает леденец – лучше не брать. Родные тела олимпийцев содержат больше возможностей, чем тела людей. В американских мультиках это показано великолепно. Кто-то хочет играть в боулинг – что ж, он просто сожмакает соседа в шар и запустит его. Девушка услышала, что ее парню нравятся женщины, которые ластятся. Без проволочек она идет прямиком к нему и с корыстным намеком вопрошает: я же твоя кошечка? Двое девушек олимпийцев – на полном серьезе обсуждают, нужно ли показывать парню грудь под каким-либо предлогом, а уж потом просить об обновке.
Постепенно подтасовки инстинктов становятся все более настойчивыми, все более жесткими, и вредящими. Противодействие свыше увеличится и становится очевидным. А ведь олимпиец эмпатичен именно к своему рисунку слоя познания. Поэтому олимпиец не желает вовлекаться в гармоничные чувственные процессы, все больше новые жизненные «территории» начинают восприниматься им как неестественные, а инстинкты воспринимаются подобно неестественным чудовищам.
На этапе сохранения вокруг олимпийца происходит не только то, к чему он вожделеет. Это не этап экспансии, когда он сам указывал всем вокруг. И темный олимпиец первого подвида погружается в мир кошмаров Фрейда. Мальчик боится, что в комнату войдет лошадь. Но почему? Ведь он отлично знает, что лошадь не нападает. Это – неопасное, нехищное животное. И тем не менее страх – очень силен. Гораздо больше и глубиннее, чем перед фактически возможным вредом, скажем – укусом со стороны лошади. Так вот, лошадь в комнате – это анти-вожделение в чувствах. Или, говоря иначе, лошадь в комнате – это совершенно не то, чего ему хотелось бы в чувствах на своей территории. А отвратительные чувства раскроются для него веером угрожающих инстинктов. Помните, как светлый олимпиец был открыт новым нужным инстинктам? Здесь же – все наоборот. Мальчику отвратителен (в чувствах) конь, а немного позже выясняется, что мальчик боится и всего большого, черного, резкого, тяжелого и прочего. А вдруг этот инстинкт будет угрожать его территории хозяйствования? Мальчик боится падений и ограничений, намордников и вообще, любых потенциальных угроз в инстинктах. И в целом мальчик панически избегает всего веера инстинктов, приводящих к тем чувствам, которые вызывают у него отвращение. Но на его территории есть и другие темные олимпийцы. И для некоторых конь – как раз и является вожделением в чувствах. Какой-нибудь «олимпиец конного спорта». Поэтому «кони» будут наведываться в гости ко всем олимпийцам на этапе выживания. Ведь эмпатия-то у всех разная, и одновременно – эгоистичная!
