— О чём?
— Я был на вашем сеансе…
— Ах, это…
— Скажите, гипноз — он действительно существует?
— Ну, вы же видели.
— Видел, — согласился Китайгородцев. — Но я не знаю, как к этому относиться.
Потёмкин подозрительно посмотрел на собеседника.
— Может, это фокус такой, — пробормотал Китайгородцев, не сумев сходу подобрать нейтральной щадящей формулировки.
— Значит, моя лекция вас не убедила?
— Я пропустил начало, — признался Китайгородцев. — Опоздал на полчаса.
— Я рассказывал в своей лекции о том, что гипноз как явление изучали великие учёные. Зигмунд Фрейд, Владимир Бехтерев, Иван Павлов. Вам эти фамилии о чём-нибудь говорят?
Отомстил за Ильфа и Петрова.
— Допустим, — сказал Китайгородцев.
— Как вы понимаете, такие люди не стали бы тратить время на фокусы, как вы изволили выразиться. Гении не размениваются по пустякам.
— Значит, вот эта девушка на сцене — она действительно спала?
— Это не сон! — отмахнулся Потёмкин с видом человека, раздражённого необходимостью растолковывать непосвящённому собеседнику столь очевидные для рассказчика вещи. — Гипноз — это особое состояние. Не сон, но и не бодрствование. Это другое.
— Она очнулась и спросила, что с нею происходило. Она действительно не помнила?
— Конечно! — уверенно сказал Потёмкин.
— И всё, что происходило вокруг неё — оно как бы не существовало?
— Да.
— Весь этот зал… Там было человек двести…
— Во время гипноза они для неё не существовали. Она не слышала их. И не видела.
— Но вас она слышала, — напомнил Китайгородцев.
— Меня — да. Гипнотический раппорт — так это называется. Гипнотизируемый практически полностью отключается от воздействий внешнего мира, но с тем человеком, который погрузил его в гипноз, у него сохраняется связь. Он его слышит, и он ему подчиняется. У академика Павлова есть даже теория на этот счёт: у загипнотизированного спит весь мозг, почти весь, за исключением маленького участка, который не заторможен, а напротив, чутко реагирует на голос гипнотизёра. Гипнотизёр как бы удерживает человека на верёвочке, не позволяет ему провалиться в полное беспамятство. Я думаю, что так и есть. Почти это же самое мне говорил и Орлов, он формулировал это так…
— Простите — кто говорил?
— Иосиф Орлов, знаменитый наш гипнотизёр. В семидесятые-восьмидесятые годы практиковал, выступал на сцене с сеансами гипноза. А что! Величина! Он работал со сборными СССР по лёгкой атлетике и по гандболу! Это что-то значит! Поверьте мне! Тогда с такими вещами не шутили! Так вот, он говорил, что когда гипнотизёр начинает работать со своим подопечным, от голоса гипнотизёра в коре головного мозга человека начинается торможение, и только какие-то отдельные участки остаются в возбуждённом состоянии. И вот они, эти участки, настраиваются на одну-единственную волну — на голос гипнотизёра. Это как радиоприёмник. Знаете? Вокруг нас в эфире — много-много всяких волн. А приёмник отлавливает одну-единственную. Ту, на которую его настроили. Голос гипнотизёра — единственное, что существует для загипнотизированного. Он ни времени не ощущает, ни того, что происходит вокруг него. Почти полное беспамятство.
