Ты очень скоро заметишь тут странности, сказал недавно Китайгородцеву Лисицын.
А ведь действительно странно с продуктами этими получается, если задуматься.
* * *
— Я не хотел по телефону, — сказал Китайгородцев. — Мало ли что.
Они с Хамзой шли по берегу пруда. Ночью гладь воды сковало первым тонким льдом, который за целый день так и не растаял, несмотря на солнце.
— Я здесь появился не как телохранитель, — сообщил итог раздумий Китайгородцев. — Я здесь как шпион.
— Лисицын? — приподнял бровь догадливый Хамза.
— Да. В прошлый раз, когда он уезжал — попросил меня повнимательнее присмотреться, — показал рукой на дом. — Он подозревает, что его родственники кого-то здесь прячут.
— Он сказал — кого?
— Нет.
— Намекнул хотя бы?
— Нет.
— Может, он действительно — того? — Хамза выразительно постучал себя по лбу пальцем.
— В любом случае — мутная какая-то история, — сказал Китайгородцев. — Если у Лисицына действительно проблемы с головой — каково нам будет с ним работать! А если он прав и у них в семье такой раздрай, что они уже шпионов друг к другу засылают…
Развёл руками. Это не работа, мол. Намаемся с такими клиентами.
— Хорошо, я подумаю, — пробормотал Хамза.
Как-то иначе ему прежде работа с Лисицыным виделась. А тут вдруг проблемы, о которых и не подозревал.
Вечерело. Ни в одном из окон дома не зажигали света. Хамза смотрел на тёмную громаду дома, как завороженный.
— А сам ты как думаешь? — вдруг спросил он тихим голосом, едва ли не шёпотом. — Есть тут кто-нибудь? Этот, про которого сказал Лисицын.
Китайгородцев скорбно посмотрел на шефа и тяжело вздохнул.
— Видите, какое это проклятое место, — сказал он. — Тут все потихоньку начинают сходить с ума.
Хамза не обиделся.
— Я подумаю, — снова пообещал он. — Что-то решу.
И кивнул так энергично, будто хотел избавиться от наваждения.
* * *
В эту ночь Хамза разбился.
Он отказался поужинать с Китайгородцевым, сославшись на занятость и отсутствие времени. Он действительно выглядел озабоченным и ещё — уставшим. Чай они всё-таки попили вместе. Потом Китайгородцев проводил Хамзу до машины. На улице уже было темно. В доме тоже. Этот мрак действовал Хамзе на нервы. Кажется, только теперь он понял, каково здесь Китайгородцеву.
— Будем решать, — пообещал Хамза уже в который раз за этот вечер.
Выглядело так, будто он хотел приободрить Китайгородцева. Ещё немного потерпи и твои мучения закончатся — так следовало понимать.
Хамза уехал. Он сам вёл машину.
На пути к Москве на ночной дороге Хамза заснул, и в том месте, где дорога делала изгиб, машина вылетела в кювет. От гибели Хамзу спасло то, что в его машине было восемь подушек безопасности, и ещё он был пристегнут.
