– Лера? – Аджитт появился бесшумно, она не заметила, как он вошёл.
– Я думала, ты уже уехал. – Смущённо вытерла слёзы – не хотелось, чтобы он видел её такой слабой.
– Я собирался. – Аджитт опустился на колени у кресла и поймал её руки, осторожно сжимая в своих. – Но понял, что не могу сейчас уехать.
– Почему? – Лера пристально посмотрела на него, лихорадочно скользя взглядом по лицу, ища и находя следы тех же тревог, что мучали её последнее время.
– Потому что не хочу тебя оставлять, – тихо, словно через силу произнёс он. А потом вдруг поднёс ладони к губам и поцеловал. Со вздохом опустил голову на её колени и шумно выдохнул. Лера застыла, не зная, как реагировать. Осторожно коснулась его волос, пропустила мягкие пряди сквозь пальцы. Сердце билось, как заполошное. Колотилось о грудную клетку, мечтая выскочить наружу, упасть к его ногам. Они так запутались, столько всего произошло, но неужели теперь придётся всю жизнь расплачиваться за обидные слова и неправильные поступки.
– Я скучаю по тебе, – глухо проговорил Аджитт, не поднимая головы. – Скучаю, даже когда ты рядом.
Несколько ударов сердца прошло прежде чем Лера осознала смысл его слов. Медленно сползла на пол и оказалась рядом. Они молча смотрели друг на друга, чувствуя, как сгущается воздух в спальне, как становится тяжелее дышать. Аджитт заключил её лицо в ладони и потянулся к губам. Поцеловал неспешно, нежно, давая время оттолкнуть, отказать. Но Лера потянулась к нему стремительно, зарылась пальцами в волосы на затылке, прижалась всем телом. Его руки заскользили по спине, поцелуи стали глубже, жарче.
Аджитт уложил её на ковёр, рассыпал поцелуи по скулам, шее, ключицам, выступавшим из выреза платья. Его прерывистое дыхание опаляло кожу, оставляя крохотные ожоги. Лерой овладело желание, безумное, безудержное желание чувствовать его, слиться в одно целое, не выпускать от себя, из себя. Она потянула рубашку из брюк, вслепую расстегнула несколько пуговиц, и Аджитт стянул её через голову, отбрасывая в сторону. Он дёрнул молнию на её спине, стащил платье с плеч, обнажая грудь, и тут же приник к ней, с жадностью втягивая в себя сосок. Молоко давно перегорело, но грудь осталась пышной, упругой, и сейчас Аджитт с наслаждением гладил её и ласково сжимал в широких ладонях, смотрел и не мог налюбоваться. Платье поползло ниже, повинуясь движениям его рук, следом отправились трусики. Аджитт смотрел на неё тёмным, полным страсти и восхищения взглядом. Гладил бёдра, ставшие шире, впалый живот, ещё мягкий, женственный.
