Ошеломление, охватившее драконов, можно было пощупать. Они не видели, как превращается Сарасвати, а Андрал и вовсе с насмешкой говорил, что всё это слухи, которые распускают стражники, проворонившие Высшую. Признавать, что Сарасвати действительно умеет обращаться и обладает огромной силой, главе Саррада было невыгодно. И вот, теперь на глазах у всех она с лёгкостью стала драконом, опровергнув ложь, которой их пичкали дома.
– Забирайтесь, – пророкотал дракон, опуская крыло. Она перенесла их на другой берег в три захода, не спеша, поднимаясь в небо, давая насладиться полётом и тихо улыбаясь про себя, заслышав восторженные крики и вздохи. А после, приняв прежний облик и одевшись, Лера повела их к замку, попутно расспрашивая о тяжелом пути и том, что пришлось оставить в пещерах. Хотя сама она была ненамного старше прибывших под её крыло драконов, чувствовала себя наставницей и защитницей. Когда же они узнали в сдержанной, красивой помощнице Аду, и вовсе не смогли сдержать удивление. Невзрачная прислужница превратилась в ближайшую помощницу Сарасвати, а теперь ещё и готовилась выйти замуж за Чёрного дракона. Для большинства девушек подобное преображение было похоже на сказку, в которую хочется верить.
В замке стало гораздо веселее. Лера часами общалась с новыми подданными, узнавала их интересы и умения, решала, что лучше предложить, чем занять. На время отвлеклась от непрерывной работы над документами и посвящала себя либо детям, либо тем, кого уже считала своими детьми. Кайра и Карим потихоньку набирали вес и всё больше походили на малышей, а не сморщенных червячков с ручками и ножками. Но брать на руки их по-прежнему было нельзя, и всё, что было позволено родителям – осторожно касаться крохотных ладошек и пальчиков, передавая своё тепло и любовь. Эти крохи любви, которой так щедро хотела поделиться Лера, порой приводили её в отчаяние. Она хотела брать малышей на руки, целовать и качать, а всё, что могла позволить – смотреть, как они растут под колпаками боксов. Это приводило в отчаяние, которое порой выливалось в слёзы.
В один из вечеров отчаяние стало особенно острым, а вместе с ним – одиночество. Странно, но, будучи окружённой множеством людей, Лера чувствовала себя одинокой как никогда. Ей не хватало тепла, хотелось поддержки, но не на словах, а незримой, придающей силы. Свернувшись в клубок в большом кресле, она тихо плакала, уговаривая себя, что скоро всё пройдёт, станет по-другому, лучше, проще. Постоянная угроза от Лийи и Ландора, мысли о том, что скоро придётся выступить перед Миллардом со своими законами, приближение свадьбы и неопределённость в том, что касается жизни в браке с Аджиттом – всё навалилось сразу, придавило, заставляя сердце сжиматься в тугих тисках.
