— А что такое железная дорога? — поинтересовался Красс-старший. — Зачем дорогу делать железной? Вам что, металл девать некуда?
— А-а-а, не парься! — воскликнули сыновья хором.
— Так вот, по поводу займов, — продолжил Марк-младший, внимательно разглядывая секиру, зажатую в руке отца. — Ты действительно никогда не ссужал деньгами друзей под проценты. Но всегда предлагал им хорошенько подумать, и происходило это следующим образом: «Тебе нужно пять тысяч сестерциев на три месяца? Пожалуйста! Но ты прежде подумай. Почему пять? Могу дать пятьдесят. Могу и сто. Ах, хватит и пяти? Ну, хорошо, но почему на три месяца? Может, на год? Или на два года? Подумай. Ведь я тебя не тороплю. Вдруг отдать не сможешь. У тебя вилла в Лукании? Урожай будет хорош. Ты его продашь и расплатишься? А если дождь зальет поля? Ах, у тебя есть еще вилла в Испании? Ну, тогда смотри сам. Но еще раз подумай. Главное — отдать деньги в срок, указанный тобой. Пиши расписку. Написал? Вот и ладненько». А через три месяца происходил следующий разговор: «Не можешь отдать долг завтра? Засуха уничтожила урожай в Лукании, а виллу в Испании спалили восставшие рабы? Ой-ой-ой, как печально! Сочувствую твоему горю. Но я же предлагал тебе подумать! Можно было отдать долг через два года. Ты не захотел. Что ж, придется обратиться в суд. Не подумай, что я на тебя обиделся. Нет-нет, ничего личного. Но деньги есть деньги. Прощай». И здесь вступают в действие подкупленные эдилы, и даже сенат. Обе виллы отбираются и продаются за бесценок, долг погашается, а бывший владелец недвижимости остается без штанов. А кто, спрашивается, покупает эти виллы? Конечно же, наш дорогой отец! Через подставных публиканов. Вот тебе и займы без процентов!
— Не вижу в этой схеме никакой подлости, — сказал Красс-старший. — Я ведь всегда предлагал подумать и никого не ограничивал во времени. А дураки на то и дураки, чтобы приносить выгоду умным людям. Многие меня обвиняли в жадности. Вранье! Я не был жаден. Вспомните, когда я находился в Риме, каждый вечер у нас устраивались встречи с философами, артистами, умными греками, прибывшими с новыми идеями в Вечный Город. У меня всегда был накрыт стол для таких людей. Да, мои гости не ели паштет из соловьиных язычков и не блевали, наполнив доверху желудок, чтобы после этого сожрать еще одну порцию деликатесов, как это происходило у Лукулла! Но никто не голодал. И вина было вдоволь, вот только много его не пили, потому что было некогда. Все присутствующие собирались у меня для того, чтобы наполнить вечер новыми мыслями, чтобы поспорить о существующем порядке вещей и об искусстве. А, согласитесь, таким людям вино не нужно! Вы должны это помнить! Я не запрещал вам присутствовать на этих ужинах. Вы же были мальчиками, внимавшими устам ученых людей, и потому стали такими умными. А ты, Публий, вообще учился у Цицерона ораторскому искусству! А он был мне врагом. Еще каким вражиной! Но я не препятствовал тебе, понимая, что этот словоблуд действительно гениален! А сколько денег я ему заплатил за твое обучение, знаешь?
