— Геронда, ты столько трудился, столько молился, столько плакал всю жизнь! И снова плачешь? Не плачь, а то дышать станет трудно.
Старец посмотрел на него и вздохнул:
— Ох, Арсений, Арсений!!!
Старец плакал не о своих грехах; может быть, как человек он в чем-то и ошибался, но он не плакал об этом, он лил слезы от того, что чувствовал: он уходит, он идет к своему любимому Богу и обожаемой Богородице. И конечно, только он сам знал, что чувствует, мы, все остальные, пребывали в неведении. После слез лицо его становилось совершенно ясным. Казалось даже, что он совсем не болен.
Тогда прибыл господин Сотиракис Схинас, издатель из Волоса. Он был нашим знакомым и приехал к нам за материальной помощью. Старец сердечно принял его и приветствовал такими словами:
— Добро пожаловать, дорогой наш господин Сотиракис!
— Как поживаете, геронда, как ваши дела? — спросил тот и поцеловал руку старца.
— Да вот болею.
— Вы совсем не выглядите больным. Вы в прекрасной форме.
— Вот завтра и услышите.
— Да нет! Не бойтесь, геронда. Я тоже останусь в скиту на всенощную перед праздником Богородицы и буду рядом с вами.
— И колокола услышите.
— Да ладно вам, геронда, не верьте всему этому.
— Ну хорошо…
Он повернулся ко мне и сказал:
— Сынок, дай денег господину Сотиракису и угости его.
Я дал ему немного лукума, холодной воды и денег. Господин Схинас не обратил внимания на слова старца, потому что видел, как спокойно тот разговаривает. Видел, как светится его лицо, но он не понял, что этот свет — от благодати Божией, а не от телесного здоровья. Господин Схинас тогда повернулся и спросил:
— Как хорошо! Геронда, эти монахи все твои?
Старец помолчал немного, а потом улыбнулся и ответил:
— Видишь этих монахов? Они завоюют всю Святую Гору!
Наступил вечер, и я должен был служить литургию в храме Благовещения, маленькой церквушке, которая находилась прямо в домике старца. Это был единственный день, когда старец не мог войти в церковь из-за жары и проблем с дыханием, он сидел на балконе и пытался петь. С трудом он спел вместе с нами Трисвятое. Подошел причаститься. Причастившись, сразу сказал: «В напутие живота вечнаго». После окончания литургии он пошел в свою келью, я вошел вслед за ним, и он сказал мне:
— Теперь ступай отдохни и приходи сразу, как рассветет, может быть, ты будешь мне нужен.
Я поклонился ему и пошел немного поспать. Проснувшись, я сразу вернулся к старцу и нашел его с отцом Арсением во дворе, под виноградником. Все тело от ног и до поясницы у него отекло из-за сердечной недостаточности. Он встал, подошел к открытому месту и посмотрел на небо, окинул его взглядом от края и до края. Как будто смотрел на все в последний раз, как будто навсегда прощался с миром.
