— Чего стоишь?
Мы пошли гуськом друг за другом. Гарольд впереди, я последняя, а Перу между нами. Ни на страже, ни на мне, ни на самом Гарольде нисколько не изменилась одежда. Из-за этого состояния мне начинало казаться, что мы всего лишь выбрались за город погулять. На закат посмотреть, у воды посидеть, а теперь возвращаемся домой.
— Перу, — еле слышно шепнула я, а дома-то два… — заметив еще один, поправилась, — даже три…
— Это близкие, это не его, — он также негромко ответил.
— Рассказывать будете, куда путь держим? — донеслось от Гарольда.
— Там увидишь.
Мы шли в обход, тропинка явно была запутана специально, и если бы Гарольд не шел впереди, я уверена, мы с Перу непременно бы попадали в ловушки. Окна светились. У нас таких домов не делали, строение всем, начиная от плана постройки и заканчивая покрытием крыши, было непривычным глазу. Даже не столько глазу, сколько окружающей местности. Это был большой дом с большими окнами и двойными, открывающимися в разные стороны, дверьми. Много пластика и белого камня, гладкой облицовки, ставни открывались снизу вверх. Я разглядывала все в комплексе, вспоминая заодно фотографии из заграничных журналов, как мы подошли достаточно близко, чтобы услышать музыку. В доме играли на пианино или фортепиано, нечто лирическое и спокойное, как и подобает настроению вечера и тихого дома.
— Дальше один. Мы здесь подождем.
Гарольд окинул нас сомневающимся взглядом, но не сказал ни слова. Скрылся в дверях.
Страж кинулся подглядывать к окну. Мне пришлось поддержать Перу, чтобы он смог заглянуть.
— Хорошо иногда взглянуть в глаза самому себе, правда?
— Что там происходит?
Я тоже пыталась заглянуть в щель занавески. Страж, почти повиснув плечами на моих руках, пробормотал:
— Гарольд Галл такой человек, о котором никто посторонний не может сказать ничего, в чем не сомневался бы. В юности он был до приторности красив, избалован фортуной, беспечен и беспечален. Позднее, когда судьба стала выкидывать фортели, снимая с него стружку и кидая в полное забвение, он и внешне и характером… а, да что там, все и так знают его историю. Из далекого прошлого он умудрился оставить себе всего понемногу, - браваду, беспечность, искру в глазах, исчерпав вместе с этим все уроки судьбы по превращению Гарольда Галла в Гарольда Галла, - человека добившегося всего своими силами, замученного, одинокого, не унывающего ни при каких обстоятельствах.
— Господи, да теперь ты разговорился…
