Не ходи в страну воспоминаний | страница 81
— Осторожно! Зачем ты резко встал? Голова не кружится?
— Нет, со мной все в порядке.
— Ох, что ты такое говоришь, ты только взгляни! Еще немного и ты упадешь без сил, тебе нужно лежать. Ты слаб. Ты болен. Ты тяжело болен.
Он так говорил, словно уговаривал. Дышать запахом трав было приятно, и именно этот запах, как ни странно, заставлял верить всему, что говорил маг.
— Хорошо.
— Укройся потеплее.
— Хорошо.
— Это ничего. Проживем, правда, мой мальчик?
— Правда.
— Очень важно, что ты это понимаешь. Как хорошо, что ты это понимаешь.
— А что будет завтра?
— Завтра будет завтра. Нельзя утомляться, нельзя волноваться, помни об этом всегда, и все будет хорошо…
Георг закрыл глаза. Секунды спустя стало вновь клонить в дрему. Заклятие мага все повторялось и повторялось, бодрость под этот ритм быстро уходила из тела строевым шагом, как по приказу. Стало чудиться, что тело без силы пустотелое, и беззащитнее и слабее его нет никого на свете.
— Мама…
— Мама позаботится о тебе, — прошептали у самого уха, — кто же, если не мама?
— Папа…
— И папа тоже. Ты только не тревожься, тебе нельзя тревожиться. Тебе нельзя…
— Оливия…
— Какая Оливия? А, это тебе что-то приснилось… лежи.
Георг, прикрывший глаза, широко распахнул их и увидел маму, сидящую на краю его кровати, в его комнате. Она опять поглаживала его по волосам и глядела ласково-ласково, любяще-любяще взглядом полным материнской жалости к своему горячо любимому ребенку. Мальчишка внезапно понял, что его этот взгляд испугал.
— Мама, я пойду погуляю! — и резко откинул одеяло.
— Ты что?! Куда? — у несчастной от ужаса повысился голос. — Ты вчера убежал на улицу, на такую жару, и вспомни, что было! Тебе стало плохо!
— Нет, не от этого. А сегодня я себя хорошо чувствую!
— Ты хочешь, чтобы и меня и тебя снова лекарствами отпаивали?! Тебе нужно больше отдыхать…
— Я в больнице отдохнул.
— А ты забыл, что тебе в больнице доктор сказал?
— Я еще не умер, мама! — рявкнул во весь голос Георг, и тут же осекся. Это прозвучало резко, но чувство вины, вспыхнувшее следом, не умалило его решимости. — Поэтому я пойду гулять!
— Ты совсем мать не жалеешь…
— Извини, мама. Но меня вот так… вот так жалеть не надо… я сам уже чувствую, когда мне лучше полежать, а когда можно и выйти на улицу. Я сам, хорошо? Я сам.
Во дворе, как только Георг показался из дверей подъезда, стайкой всколыхнулись воробьи. На лавочках под окнами еще никто не сидел, и только-только уехала мусорная машина. Весь двор был безлюден. И Оливия стояла напротив, спиной к припаркованному у подъезда автомобилю и лицом к нему. Она же сказала, что будет ждать, и сдержала слово.