— Его величество король Гарольд второй! Со свитой!
Это случилось лет двадцать назад. Тот же самый зал, где посередине пространства была водворена красочная новогодняя елка. Я не помню, верила ли я тогда в зимних волшебников, но этот, с синтетической бородой, был точно не настоящим. И его юная родственница унаследовала ту же искусственность своей белоснежной косы. И вот эти двое водили хоровод с “танцем маленьких утят”. Это был мой бал. Там мне было сначала противно, потом страшно, потом одиноко и горько. Потом спокойно и храбро. Мир сов преподнес мне очередное открытие о моей участи и моей сути, и незаметно так оставил под елкой в качестве новогоднего подарка узкую короткую рапиру. Как раз для детских рук.
На балу Гарольда я почувствовала начало той же цепочки чувств. Не знаю, как она должна была кончиться, но вначале стало “противно”…
Ощущение газа не пропало, а, наоборот, усилилось. Кумар сигаретного дыма, сладких, до рвоты, кальянов окутывал все такими клубами, что почти неразличимы были приглашенные. Я старалась не вдыхать, но чистого воздуха не было нигде, и я все-таки начала впадать в дурман. Свет стал неоновым, резким. Бил по глазам сверху, через непроглядный туман вдохов и выдохов. Как в танцующей толпе на дискотеке, стали вплотную придвигаться тела. По цепочке пошло второе звено: “страшно”. На лицах, которые я стала различать по мере приближения, было, как маска, надето нечто нечеловеческое. Обостренный истеричный смех, полузакатанные под лоб глаза, или тупые непроницаемым кайфом лица, изгвазданные пьянством физиономии, потеки слез, соплей, слюней из непослушно открывшихся ртов… кошмар с отвратным запахом. Кто-то, как пеплом, посыпал себе голову белым порошком, а потом протягивал эти руки, - все в синих вздувшихся венах, к верху и плясал. А потом падал. У меня заколотило в висках.
Да, я знала, что зависимость творит с человеком множество страшных вещей, и смерть это самое легкое и щадящее. Я знаю, какими тяжелыми инвалидами они становятся, если их удается вытащить с того света. Но путь в мир сов им закрыт, не смотря ни на какие лишения.
— Хватит, пожалуйста! — я закрылась руками, а налокотники еле слышно звякнули о нагрудный панцирь, — прекрати это все! Выгони их! Выгони их!
Какими разными бы ни были эти балы, мой и Гарольда, цепочка сбоя не дала. Как только мне стало совсем жутко, что меня сейчас раздавят эти лихорадочные массы кожи и кровотока, плотные, как сгустки ужаса, - стал дуть сквозняк, унося кумар. Все рассеивалось, становилось легче дышать, и я, слабо осмотревшись, стала различать силуэт его величества. Нас друг от друга разнесло, наверное, шагов на сто. И мне стало горько и одиноко.
