Нагрудный щиток из метала сошелся краями с задним панцирем, скрипнули кожаными ремешками крепления и затянулись со всей силы. Наколенники, налокотники, панцири на плечах, штаны с сапогами и перчатки, - вмиг облепили меня, как муху липкая лента, и не выпускали. Шлема только не было и забрало не опустить, приходилось краснеть от неловкости под озорным теплым ветерком, который ворошил мне слишком легкие волосы. Неловкости оттого, что так я уж окончательно не принцесса, даже за Золушку не сгожусь. У рыцарей нет, и не будет желания нравиться, — а я рыцарь. Мне мой воротник настолько выпрямил шею, что я стала выше ростом. И старше. Это тоже закон, - одеваешь форму и вспоминаешь все, даже то, что забыл о себе самом.
— Потрясающе.
— Рада знакомству, ваше величество, — я мотнула головой, стряхивая остатки никчемного смущения. Так смущается военный, доставая из шкафа китель с орденами и одевая его публично. А чего смущаться, гордиться нужно. — Теперь ты знаешь, как выглядят рыцари мира сов.
— А как же бал? — в его голосе было искреннее сочувствие моему женскому горю.
— Он твой. На своем балу я уже отплясывала… танец маленьких утят.
— Кого?
— Ты этой песенки не знаешь, она очень специфическая. Общий смысл сводится к тому, что “так прекрасно на свете жить”. Ну, вперед, куда делся боевой запал?
И мы двинулись в который раз через заросли цветущих и дивно пахнущих яблонь.
По мере приближения к двухстворчатым стеклянным дверям больничного инфекционного корпуса мне все больше и больше делалось муторно. Дворцом это назвать было нельзя, но раз эти двери перед нами, значит они те, которые нам нужны. А тошно было от всего сразу, - меня будто бы окружал газ. Без запаха и без цвета, но во рту начала скапливаться горькая слюна, хотелось почаще глотать и поплотнее сцепить зубы.
Наркоманы. Я их презирала, боялась и ненавидела всегда. Всю свою жизнь. Мне нужен был Гарольд-герой, а мир сов подсунул мне Гарольда-наркомана. А такой, истинный… мне был не нужен.
Вот и тошнило меня от правды жизни, как от тарелки с помоями, которую подсунули под самый нос и с минуты на минуту начнут насильно кормить, заливая по ложке в рот. Последней попыткой противоядия, я обогнала его на полшага и заглянула в лицо.
— Тебе хочется туда идти?
— Есть подвох?
— Мне нужно знать первоначальный твой настрой. Когда все кончится, я спрошу, хочется ли тебе уходить?
— Да.
Когда мы поднялись по крыльцу, двери сами собой открылись наружу, и в глубине темного коридора засветилась светлая арка еще одних дальних открывающихся дверей. С гулким сводчатым эхом раздался синхронный удар алебард стражников о плиты пола, и один из них громко и четко произнес:
