Не ходи в страну воспоминаний | страница 47



Очень нарядная, с бантом и косичками, в белоснежном кружевном платье и белом гольфике с лаковой черной туфлей. Она переставляла сначала костыли вперед, висла на них узкими плечами, потом наученным движением делала шаг единственной ногой. Георг не мог на все это смотреть, и отвернуться он тоже не мог. Девочка была и красивой, и неестественной одновременно, но улыбалась очень радостно, и щеки были румяные, будто она с легкостью выпорхнула сюда.

— Песенка называется “Птица счастья”.

Голос был такой звонкий и чистый, такой ясный и сильный, что он преследовал его даже тогда, когда Георг сбежал на первый этаж в вестибюль и наткнулся на вахтера. Отца не было, не прошло еще и часа с начала, а суровый пожилой мужчина с блестящей лысиной никуда его не пустил:

— А родители придут! А искать будут! Потом на улице погуляешь, я отвечать за побеги не собираюсь! Надумал, юноша! — и развернул его к себе спиной.

Ему пришлось вернуться. Он поднимался по ступенькам к прекрасному голосу, который очень проникновенно и очень искренне просил птицу счастья: “выбери меня!..”

Он осознал, почему у родителей были виноватые лица, и почему мама не знала, говорить или нет ему о приглашении. Они знали наверняка, что здесь будет такое. Георг не был несмышленым младенцем, он был достаточно взрослый, но никогда прежде ему не приходилось укладывать в голове, что инвалиды бывают разные. И что вообще-то в мире не он один со своей болячкой. Что ему еще повезло. Что недуг не коснулся его ума. Недуг не изуродовал его внешне. Не лишил его самых важных для жизни возможностей, - слышать, видеть, самостоятельно двигаться.

Георг взмок, так что под рубашкой на спине покатились капельки пота, но в зал он снова вошел. Девочка кланялась под хлопанье, кивая одной головой и улыбаясь от уха до уха. Он, прокравшись вдоль стенки, снова сел на прежне место и решил, что переждет страшный праздник, как пережидают землетрясение, не в силах никак повлиять на его ход или остановить. На сцене снова заиграли музыку, на этот раз была губная гармошка, но туда он уже не смотрел.

— Привет.

Не заметив даже, что давно закрыл и не открывал глаза, представляя себе ощущения слепых, вздрогнул от испуга и распахнул ресницы. Увидел перед собой две палки с резиновыми ступами и черную туфельку, медленно поднял голову.

— Мальчик, тебе плохо?

Одноногая веселая певица с косичками участливо заглянула в лицо и тревожно сдвинула бровки.

— Нет, все нормально.