IX
Я обещала Оливии не вмешиваться, хоть и осознавала весь кошмар того, что должно произойти. Поэтому, увидев, как опешил Гарольд, от такого зрелища, я кинулась к нему и вцепилась в руку:
— Не вмешивайся! Верь мне… верь!
Я оттащила его в сторону, за гардину, и дальше нам оставалось только наблюдать за происходящей сценой. Он порывался ни один раз выскочить и остановить то, что творила оруженосец, но я сдавленно шипела: “это не твоя история” и удерживала своего короля.
Оливия у Георга отняла его шпагу. От удара мальчишка упал на каменный пол, зазвенел своими доспехами, да так и остался в изумлении лежать на полу. Судя по его выражению, такой он девушку не видел никогда в жизни.
А Оливия почернела. Буквально. Ее платье исчезло, заменившись черным рыцарским костюмом. Она отшвырнула в сторону ножны:
— Тебе казалось, малыш, что я твой помощник, да?
В голосе было столько смеха, что даже у меня пошли по спине мурашки.
— И что никогда я не оберну твое же оружие против тебя? Наконец-то настал этот день, день твоего посвящения, к которому я так долго и упорно тебя подводила… наконец-то ты взрастил в себе то, что мне так нужно! Теперь я должна познакомить тебя с правдой, - я не твой оруженосец. Я вообще не оруженосец. Это ложь. Ты хороший мальчик, который взлелеял своем сердце то, что мне так необходимо. О, сколько было трудов… было тяжело и мне и тебе…
Она говорила так холодно и в тоже время как будто с жадностью. С жадностью человека, дорвавшегося до триумфа мести, и жадность эта проявлялась в том, как человек упивался ею. И Оливия сейчас упивалась. Она выговаривалась так, словно наконец-то говорила правду, после нескольких месяцев лжи, говорила с таким облегчением, с каким может говорить только тот, кто долго носил маску притворства, тяжелую маску, а теперь скинул ее. Она даже глубоко дышала, так не могла совладать с собой.
А мальчишка молчал. Одни его глаза говорили сначала непониманием, а потом искренней болью.
— У меня до тебя было еще трое подопечных… — кончик клинка она поднесла к шее Георга, и шевельнула бровью, — только двинься… все трое были уже взрослыми, и все трое на каком-либо из этапов в мире сов ломались, и никто не дошел до конца. А ты дошел! Ты выстрадал, накопил, сохранил и приумножил силу внутри себя, и я ее забираю. Я забираю у тебя все, что ты здесь обрел, - и не по отдельности, а целиком. Эти знания, Георг, этот опыт, слились у тебя в один великолепный слиток. Это все теперь мое…
