А я уже не хотела ничего, кроме как лечь и заснуть мертвецким сном.
Аверс был не таким. Двужильный, выносливый — он спал мало и только по посеревшему лицу можно было догадаться, что и ему не совсем легко. Переживал ли он что-то от вторжения, я не знала и не спрашивала. Нами в первую очередь руководил долг. Задание не столь было важным, как предупредить Неук, разослать гонцов, чтобы успели собрать силы для отпора.
Как только добрались до первого поселения, оружейник сменил лошадей на более крепких, заплатил сколько запросили. И обувь нам нашел более простую. Карты замаскировали в котомках всяким барахлом. Нам надлежало еще больше скрытничать — кто знает, что творилось на этой стороне? Вдруг цатты успели и с этой стороны вторгнуться, и наше предупреждение запоздало и потому бессмысленно. А на дорогах уже ходят не наши патрули, а чужие….
До поселения слухов никаких не дошло, — четыре дома, четыре семьи, занимающиеся овцами, кроме нас путников за последний месяц и не встречали больше. Лошадей могли дать, тем более, что с запасами корма в этот год не так хорошо было, и лучше лишнюю скотину было сменять на серебро, которое греть и кормить не нужно. А лошадки наши, — да кто его знает, что с ними станется. Сдохнут в зиму, наверное.
— Аверс, — окликнула я своего спутника в ночь перед отъездом, когда мы устроились спать в сенной при овчарне, — был ли ты там, на войне, на Побережье?
Чего меня подвигло спросить? Тяжелые веки уже слипались, пальцем пошевелить не могла, и даже тяжелый дух с овчарни не мешал, так мне было все равно на условия, лишь бы лечь и забыться. А вот губы шевельнулись и я спросила. Только оружейник не захотел отвечать. С его стороны донеслось лишь одно:
— Спи.
И я уснула.
Неук был пуст. Мы застали разоренный замок, покинутый в спешке. Дороги были выворочены, от построек еще тянулся дым, и безлюдная тишина сумерек, когда мы подошли к замку, была пугающая. Мой дом был мертв, мое пристанище и единственный оплот. Это были не цатты, это было всеобщее бегство, — Неук не мог обороняться от нашествия, и комендант был о нем предупрежден, раз так все бросил. Но когда? Когда этот гонец прибыл к ним с плохой вестью?
— Все ушли сегодня с рассветом, — оружейник словно угадал мой мысленный вопрос. — Сожгли что-то, что не смогли увезти, и последние оставили замок сегодня.
— Постройки сгорели…
— Это не от них дым, это дальше.
— Что же нам теперь делать?
— Из деревень пока сюда никто не добрался, растащить, что можно. Цаттов нет. Заночуем, а утром… — тут он немного задумался, — продолжим свой путь по нашему заданию. За ними не поедем.
